вспыхнула аномалия. Если законы Зоны здесь действовали, то это определенно было бы электрическое образование. Будь аномалия на полу, то Борланд прозакладывал бы последний грош, что здесь бы появилось болото, от химического состава которого Менделеев залпом бы опрокинул изобретенную им водку.
Однако здесь никаких аномалий не нашлось. Учитывая, что «Вертикаль» наверняка предназначалась для сохранения сталкерских навыков у заключенных, эти катакомбы стали бы идеальным тренировочным полигоном. Это навело Борланда на мысль, что в действительности у Левина нет никаких технологий, позволяющих создавать аномалии. С другой стороны, каким образом он расставлял их в метро?
Борланд начал подъем по скобам, обдумывая эту задачу. Вряд ли у Левина мог быть аналог черного кристалла. Слишком сильный прорыв, чтобы продолжать дальше устаревшие ветки развития Центра. Это все равно что дрожать за мешок золотых монет, имея рог изобилия, способный регенерировать их бесконечно. К тому моменту, как Борланд добрался до ржавой решетки, закрывавшей отверстие для стока нечистот, он уже имел вполне рабочую гипотезу.
Кто-то в ЦАЯ действительно занимался компрессией аномалий, создавая оружие нового поколения. И сделал это так, что Левин не знал принципов этой технологии, и более того — не интересовался. Борланд даже остановился на секунду, чтобы обдумать эту мысль. Кому Левин мог настолько доверять, чтобы фактически передать управление разработками, не задавая при этом вопросов?
Он возобновил движение, обдумывая эту загадку. Про Левина он мало что знал, хотя под дулом оружейного ствола люди обычно не притворяются. Вероятно, человек Клинча в Центре был совсем не прост.
Узкая труба, по которой продвигался Борланд, внезапно закончилась резким изгибом вверх. Запах смрада усилился, что означало скорую перемену обстановки, и не факт, что к лучшему. Борланд посветил фонариком и увидел над собой прогнившие доски. Перед тем как попытаться их проломить, сталкер замер на целых пять минут, внимательно прислушиваясь к звукам. Где-то наверху капала вода. Пару раз слышался непонятный скрип.
Борланд решил рискнуть. Погасив фонарь, он забрался повыше, уперся плечом в доски и принялся толкать изо всех сил. Доски запрещали, затем одна из них внезапно развалилась пополам. Борланд поймал вывалившуюся половину, аккуратно положил сверху на пол и выбрался из трубы.
Оказавшись наверху, он сразу отошел в сторону, стараясь не шуметь. Без света было сложно понять, где он оказался, но строить догадки он мог. Прежде всего, запах плесени в этом месте пестрил ароматами сильнее, чем ржавчина и пыль. В стенах завывали ветра, свидетельствующие о том, что здесь находились трубы, выходящие, возможно, на самую поверхность земли. Еще здесь было гораздо жарче, чем внизу.
Борланд снова включил фонарь, предположив, что его бы давно уже заметили, если бы могли. Интересно, что на «Вертикали» происходит в случае бегства заключенного? Борланд никогда раньше не сидел в тюрьме, но все же знал некоторые особенности, присущие всем тюрьмам на этот случай. Прежде всего, охрана любой тюрьмы всегда относится к внутренним силам заведения и почти не имеет полномочий преследовать беглеца за ее пределами. В случае тревоги к зданию тюрьмы стекаются полиция, армия и порою охотники за головами. Все это подкрепление рассредоточивается вокруг объекта, не позволяя никому покинуть его стены. Именно поэтому бунты в тюрьмах — куда более частое явление, нежели побег.
Осветив внимательно комнату, Борланд так и не понял, что это за место. Было очень похоже на забытый погреб, куда в свое время свалили всякий хлам, оставшийся со времени стройки и не годный для присваивания. С точки зрения безопасности, конечно же, полный ужас. Эту лазейку могли пропустить, только если о ней никто не знал из людей, имеющих отношение к обслуживанию «Вертикали». По куче строительного мусора на полу Борланд попытался определить, сколько времени сюда никто не заглядывал. Получалось, что очень давно.
Как ни крути, но надо было лезть наверх. Вот только дальнейшие помещения относились уже к Орловскому централу, так что следовало быть максимально осторожным и по возможности держаться плана, полученного от Клинча. Надо было попасть в камеры восточного крыла. Борланд понятия не имел, как оно выглядит. Майор планами здания не поделился. Орловский централ был местом достаточно древним, почти легендарным, и планы его строения находились в свободном доступе с тех пор, как тюрьму на какое-то время превратили в госпиталь для туберкулезников. Теперь приходилось довольствоваться только своим вниманием, интуицией и удачей. Многие сталкеры не имели даже этого, но кто не имел — тот так и не покинул Зону.
Борланд по привычке наскоро осмотрел потолок, затем перешел к стенам. В одной из них оказалась дверь, частично заваленная металлическим стендом. Скорее всего стенд оставили внутри, но со временем он накренился и заблокировал собой вход. Возможно, этим объяснялось то, что здесь долгое время ноги человеческой не было. Разобрав выход, Борланд попытался открыть дверь. Заперто.
Замок выглядел не сильно сложным, однако ковыряться в нем не было времени. Вышибить его оказалось намного быстрее. Борланд едва не потерял равновесие, но вовремя схватился за дверной косяк.
Он оказался в ярко освещенном коридоре. От неожиданности впечатление оказалось до того сильным, что Борланд чуть не запаниковал. Он поспешно рванулся обратно во мрак, затем взял себя в руки и снова выглянул, первым делом высматривая людей, затем камеры наблюдения. Ничего опасного он не обнаружил. Стало быть, это место не предназначалось для содержания заключенных. И в плане санитарии здесь тоже администрация похвастаться не могла.
Однако Камаз говорил, что он попадет прямо к камерам изолятора. Или здесь все перестроили, или же изолятор совсем рядом.
Коридор, судя по всему, был целиком техническим, но в отличие от кладовки не заброшенным. Здесь точно работали люди, хотя и нечасто. Борланд оглядел себя при свете дневных ламп и прикинул, что ходить здесь в таком виде, мягко говоря, не рекомендуется. Да и вообще вряд ли здесь можно было
