нагрузки. Неужели Ольга прорабатывала и такой вариант?
— Стой! — взревел командир, выбегая из-за укрытия. — Не сметь! Не…
Молниеносно высунувшись, Виктор выпустил ему две пули в грудь. Командир успел пробежать еще три шага, прежде чем неуклюже упал, свалившись боком в проходе.
Рванувшись вперед, Виктор добрался до кабины и вбежал внутрь.
— Отставить! — рявкнул он и замолчал.
Оба пилота были мертвы. В голове каждого виднелось по дырочке. Виктор почувствовал тошноту. В его голове всегда сидел стереотип о мужественности пилотов воздушного транспорта и их заведомой непричастности к любым террористическим операциям. Логотипы «Тектона» на рукавах комбинезонов пилотов были некоторым утешением.
Только затем детектив вспомнил, что он все же управлять самолетом не умеет. В первый момент пришло желание связаться с неизвестным вражьим начальством там, внизу, и попросить уточнить — нет ли в его голове скрытых навыков пилотирования, о которых он давно забыл? Затем Виктор почувствовал пустоту, принесшую успокоение.
— Ну ладно, — пробормотал он.
Самолет на автопилоте шел на снижение. Не было похоже, чтобы он собирался садиться. Посадочные огни внизу отсутствовали — повсюду раскинулся океан ночных огней Москвы. Виктор впервые в жизни видел их с подобного ракурса и подумал, что этот город все же может выглядеть красиво, когда хочет…
Вернувшись в салон, Виктор спокойно переступал через мертвые тела, словно не замечая их. Они казались ему шулерами, которым повезло сжульничать по-крупному, уйдя в мир иной быстро и безболезненно.
Связываться с землей уже не хотелось. Пробовать сотовую связь — тоже. У него не оставалось ни единого человека во всем мире, чтобы поговорить на прощание, и он не раскопал ничего конкретного о планах врага, чтобы было что передавать. Оставлять после себя оказалось нечего и некому.
Влад уже не шевелился. Взгляд детектива упал на «расщепитель» и нанесенные повреждения. Аппарат продолжал хранить известные ему одному секреты. По крайней мере он упадет пустым сундуком. Без кристаллов он все равно что болванка без записи. Ящик до пришествия Пандоры. Или яйцо без иглы внутри.
Хотя иглу никто толком и не искал…
Подойдя ближе, Виктор убрал пистолет в кобуру, встал на цыпочки и посветил фонариком в сделанную им дыру внутри аппарата. Одна из панелей отскочила в сторону, демонстрируя небольшое углубление. Внутри виднелся жестко и надежно закрепленный камень, пускавший тусклые отблески света.
«Санктас». Кристалл Литеры.
— О нет, — только и пробормотал Виктор. — Я опоздал.
Кристаллы, требуемые для создания Зоны, уже находились внутри «расщепителя».
В носовой части самолета раздалось истошное пиканье. Система предупреждала о грядущем столкновении. Вежливый мужской голос монотонно советовал набрать высоту. У Виктора было другое мнение.
Он метнулся в кабину, схватил руль и изо всех сил повернул влево. Самолет лишь незначительно накренился, но, уловив инерцию, стал заваливаться в сторону, подальше от центра города. Теперь его вывести на разумную высоту не было никакой возможности, хотя такой цели Виктор не ставил. Убедившись, что контроль над самолетом окончательно потерян, детектив, хватаясь за всевозможные лямки и поручни, вернулся к «расщепителю».
— Сила, — пробормотал он, хватая ртом воздух. — Эмоция. Порыв. Щит…
«Санктас» продолжал блестеть внутри отверстия. Виктор сунул туда руку, схватил кристалл. Вырвать его было невозможно, но по крайней мере за него можно было держаться.
— Щит, — повторил Виктор, позволяя отчаянию заполнить все его сознание. — Мне нужно спастись. Помоги мне!
Он мог поклясться, что кристалл ответил на его просьбу, пропустив через руку приятный трепет, охвативший все тело. Эту же руку он мог отдать на отсечение, поспорив, что видел, как нос самолета сминается, словно бумага. Что слышал, как левое крыло отваливается напрочь, высвобождая стену жаркого пламени. Что вдохнул запах горящей резины, залитой авиационным топливом, и посмаковал незнакомый привкус крови во рту. Ад оказался слишком экзотичным на ощущения. «Расщепитель» покатился вперед, зарываясь в кучу горящих обломков, и Виктор позволил себе окунуться во тьму.
Дождь кончился.
Эта мысль показалась Виктору до того странной, что заслонила все остальные. Осознание себя как живого пришло гораздо позже — вместе с чувством времени и пространства. Последней пришла боль — тупая, ноющая боль в шее. Признак многих нарушений здоровья, а также свидетельство, что кристалл «Санктас» сработал как надо.
Детектив пошевелил рукой, трогая кончиками пальцев горячие обломки. Он лежал на рифленой поверхности того, что некогда было полом военного
