Поля опять закрутило в неясном водовороте из политики и детектива пятилетней выдержки. Детектива, который начался с визита очаровательной женщины в ювелирную мастерскую Кадиза.
После ужина Данька выставил на стол несколько бутылок водки. Мы помянули всех. И тех, кто погиб недавно, и погибших много лет назад. Во всех мирах. Водка не брала. Лишь глубоко за полночь почувствовал, как понемногу отпускает напряжение последних недель и накатывает мирное чувство опьянения. Я обвел взглядом кабинет, заметил наше оружие, сваленное в углу, и пьяно хмыкнул.
— А «Винторез» я тебе не верну, — сказал Тревельяну.
— П-почему?..
— Ты теперь большой человек. Новый купишь.
— Два… — поднял руку Нардин.
— Что «два»? — не понял Снупи и даже икнул.
— Мы… говорим… — Я прищурился, чтобы навести резкость. Получалось плохо, но я очень старался. Глубоко вздохнул и надул щеки. Немного помолчал и хотел закончить свою мысль, но не успел — подал голос Тревельян:
— О чем?
— Мы не в-вернем тебе два «Винтореза»…
— Как так? — встрепенулся Снупи. — Это им-мущество Ордена…
— Мы их… — Опять начал я, но меня перебил Данька Либерзон. Он похлопал Эдварда по щеке и объяснил:
— Снупи… Мальчики хотели тебе сказать, что они прое… потеряли это оружие. В бою. Оно было уничтожено противником. Без-з-возвратно.
— Надо будет составить акт… — Тревельян закрыл один глаз и тоже покосился в угол, где лежало оружие. Заметив «утерянные» «Винторезы», он вздохнул и покачал головой.
— Зачем? — удивился Либерзон.
— Чтобы все было с-согласно установленным п-пра-вилам…
— Красавчик! — кивнул я. — За это надо выпить…
— Обязательно… — на выдохе сказал Снупи.
— Данька, у тебя еще водка есть?
— Н-н-нет…
— А секретарша?
Либерзон задумчиво надул губы и несколько секунд молчал. Видимо, сравнивал величину возможных убытков. Потом открыл ящик письменного стола, разбросал по полу какие-то бумаги и наконец вытащил бутылку водки.
— Есть водка…
— Красавчик ты Данька! — Я показал большой палец, потом вздохнул и слегка разбавил комплимент: — Хоть и жмот…
— Я?!
— Ты… секретаршу пожалел, — укоризненно заметил я, — боевому товарищу…
Я поднялся и, покачиваясь, подошел к окну. Долго выбирал сигарету, потом закурил и посмотрел на территорию. Там прохаживались несколько охранников и били прожекторы, освещая склады терминала.
— Давайте выпьем за тех, кто в пути, — предложил Нардин и поднял стакан.
— Чтобы дорога у них была гладкой.
— За тех, кто их ждет.
— Prosit![22]
Потом мы решили спать. Приказали сутки нас не беспокоить и развернули спальные мешки. Либерзон предложил выспаться в казарме, но мы допили остатки водки и трезво рассудили не рисковать. Парни там задохнутся от наших «выхлопов» и храпа. Данька тяжело вздохнул, обвел взглядом свой кабинет и, покачиваясь, отправился домой. Или к любовнице. Кто его знает, старого развратника?
На следующий день, ближе к вечеру, меня растолкали. Эдвард Тревельян, кто же еще? Он выглядел здорово помятым, но держался неплохо. Его лицо нежно-зеленого оттенка неплохо выглядело в сочетании с цветом армейской формы. За ним виднелась хмурая физиономия Нардина, который тоже недавно проснулся. Тревельян подал мне кружку с горячим кофе и обрадовал:
— Надо убираться отсюда.
— Черт побери… Опять?! Куда на этот раз?
— Мы не можем держать этих пленников здесь. Мало ли что…
— Что ты предлагаешь?
— Отвезем в дом, где сейчас живет Маргарет О'Рейли.
