теперь так разбогател. От таких всегда неприятности…
Компания наконец устроилась за столом в полутемном углу. Алекс заметил, что встретивший их мужичок, лавируя между столами, на ходу толкнул в бок подавальщицу и бросил несколько слов. Та кивнула и через пару минут направилась к их столу, вытирая руки перекинутым через плечо полотенцем. На вид ей было лет сорок, и в ширину подавальщица раз в пять-шесть превосходила Яну. Пышная румяная женщина могла служить отличной рекламой кухне Ночлежки.
– Чего подать прикажете? – густым низким басом осведомилась она.
– А у вас и выбор есть? – удивился Алекс.
– А то! Крольчатина, свинина, картошка вареная, самогон, пиво… Самогон очень хороший, сами делаем! Свечку принести? Угол темный у вас, так я могу свечу подать… Платить у нас полагается сразу, как только все принесу.
Женщина принялась называть цены, заметив между прочим, что, если у гостей напряг с финансами, может и крысятину предложить, дешевле будет. Швед брякнул монетами в кошельке и кивнул:
– Тащи свинину, красавица. Свечку…
– Рубль, – быстро вставила «красавица».
– Давай и свечку, – согласился Швед. – И вот что, передай Корнею, что дело к нему есть. Скажи, Варяг пришел. По тому самому вопросу, о котором он сам мне говорил.
Тетка окинула взглядом Шведа, потом его спутников. Вид бродяг, похоже, не вызвал у нее энтузиазма, но она обещала, что хозяину скажут.
Подавальщица обернулась быстро, притащила поднос, сноровисто расставила миски, водрузила посредине стола казан с мясом и овощами. Появилась и свеча в глиняном подсвечнике. Затем объявила:
– Корнею о вашем деле будет доложено.
Пока она ходила на кухню, Алекс осмотрел стол. Им достался один из старых письменных, из трех выдвижных ящиков уцелел один – верхний, запертый на замок. Должно быть, это обстоятельство и сберегло ящик. Алекс первым делом принялся его дергать – попытался открыть. Яна поглядела на его усилия и заявила:
– Смотри, как с ним нужно обращаться. Плевое дело.
Опять появились ее гнутые проволочки, и не прошло минуты, как она справилась с замком. Но ящик оказался пустым, лишь несколько заржавевших канцелярских скрепок разного размера валялись на его дне. Скрепки забрала Яна, сказав, что из них можно смастерить отмычки.
А обслужившая посетителей женщина уже стояла у соседнего стола. Зал мало-помалу наполнялся народом, вот и соседний стол уже заняли. Там расположилась семья – хмурый мужик в брезентовом плаще, женщина с усталыми глазами и двое детей, мальчик и девочка. С монетами у них было трудно, глава семьи даже задумался над предложением принести крысятину, но жена заявила, что детям эту гадость есть вредно. Крысы роются на помойках, а там зараза.
– Свинья тоже всякую дрянь жрет, – буркнул муж, но попросил у подавальщицы все-таки свинину.
От нечего делать Алекс стал слушать, о чем говорят за соседними столами. Бродяги травили байки о всяких ужасах, которые можно встретить неподалеку от Леса.
– …После катастрофы случается всякое, ночь может застать и в дороге, и в лесу. Тогда спать приходится где угодно. Вот так один кочевник заблудился в лесу, стало темнеть, а переночевать негде. Бродил в темноте по зарослям, страху натерпелся, пока на полянку, лесом нетронутую, не вышел. На ней изба рубленая, света в окнах нет.
А чем не место для ночлега? Все лучше, чем под деревом от каждого звука вскакивать.
Зашел, огляделся. Стол в пустой хате, стул покосившийся да койка железная. На кровати тело лежит, даже не тело уже, а мумия. Делать нечего, свернул одеяло с останками да и выкинул в окно. Страшно, конечно, но на улице страшнее.
Запер дверь на засов, покушал и устроился на кровати.
Ночью проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. В центре комнаты стоит обнаженная девушка, красивая, пышная, волосы темные по плечам струятся. Молча на него смотрит и к кровати подходит, лечь норовит. Схватил кочевник пистолет и не думая выстрелил. Девушка в воздухе, как пыль, разлетелась.
Выскочил из избы выживший, даже винтовку забыл, а вернуться уже и не решился.
Говорят, что если девушку в постель пустить, найдут твое усохшее тело на той самой кровати, потому как не девушка это вовсе, а болезнь. Болезнь, которая человека за ночь в мумию превращает[2].
Потом Алекс заметил, что Швед приглядывается к семье за соседним столом. Старшие ели молча, зато дети, скребя ложками в своих тарелках, болтали напропалую. Они радовались, что переезжают в новое место, где не будет бесов и где можно будет играть за оградой двора.
«Каких еще бесов? – подумал Алекс. – В новом мире живем, а суеверия старые, что ли?»
– Слушаешь? – шепнула ему Яна. – Я, когда в первый раз такое услыхала, тоже смеялась. Надо же, бесов выдумали! Только это правда, в местах к югу
