Саперштейном во внутреннем дворике и что-то негромко говорит, а Бог отвечает ей: «Ничего страшного. Они не понимают». Внезапно медсестра Эм поворачивает голову и видит, что Лира за ними наблюдает…
Тот случай в кладовке уборщицы, с доктором О’Доннел, был последним в ряду самых ярких воспоминаний.
– Извини, – произнес Семьдесят Второй, и Лира очнулась.
Вероятно, он перестал сердиться на нее. У него даже глаза посветлели. Еще никто и никогда не извинялся перед ней.
– За что?
– Я знал, ты надеешься, что она поможет, – вымолвил Семьдесят Второй.
– Теперь у нас нет никого, – подытожила Лира. Она прикрыла глаза ладонью. Ей не хотелось, чтобы Семьдесят Второй видел, как она расстроена. – И идти нам некуда.
Семьдесят Второй заколебался и легко коснулся ее руки.
– У тебя есть я, – прошептал он.
Лира удивленно воззрилась на него. Кожу слегка покалывало в месте прикосновения, будто от ожога.
– Правда? – переспросила она. В голове и в груди сделалось горячо, но ощущение оказалось приятным – словно стоишь на солнцепеке после того, как слишком долго просидел в тесном помещении с кондиционером.
Семьдесят Второй кивнул.
– У тебя есть я, – повторил он. – А у меня есть ты.
Вроде бы он хотел добавить что-то еще, но вдруг в соседнем коттедже, дверь гаража с дребезжанием отъехала в сторону, и из тьмы появилась прямо- таки невероятная толстуха в спортивном костюме. Она вышла вразвалочку, волоча мусорный бак и не спуская глаз с Семьдесят Второго и Лиры. Лира попятилась. У нее возникло странное ощущение, что их застукали за чем-то нехорошим, хотя они мирно стояли и смотрели на бывший дом медсестры Эм. Лира ждала, когда толстуха вернется обратно, но та застыла в начале подъездной дорожки, тяжело дыша и придерживая мусорный бак.
– Вам чего-то надо? – спросила женщина, когда перевела дыхание и оттянула от себя футболку с темными пятнами пота на груди.
– Нет, – поспешно ответил Семьдесят Второй.
Но толстуха продолжала глазеть на них, и тогда Лира решилась.
– Мы искали Эмилию Хуан, – пробормотала она. – Мы с ней были… друзьями.
Последнее слово звучало восхитительно, и Лире захотелось сказать его еще разок, но она одернула себя и прикусила язык.
Женщина прищурилась. Ее лицо мгновенно вытянулось, будто она смотрела на них через щель в приоткрытой двери.
– Вы знали Эмилию?
Лире никогда в жизни не приходилось столько врать. Может, ложь – это обычное свойство настоящих людей? Она попыталась придумать объяснение, но сперва ее мозг выдавал лишь невнятный шум. Что же ей делать?…
– Родители, – в конце концов выдавила Лира. Объяснение явилось само собой! – Она дружила с моими… с нашими родителями.
Семьдесят Второй дернулся и уставился на нее. Лира почувствовала, как у нее запылали щеки. Эта ложь была какой-то другой и далась ей тяжелее. Слово «родители» забило ей горло, буквально поднявшись наверх откуда-то из желудка. Лира не сомневалась, что толстуха ей не поверит. Однако та энергично замахала рукой. И лишь когда Семьдесят Второй направился к ней, Лира догадалась, что толстуха подзывала их к себе.
– Сюда! Давайте быстрее, – заявила женщина и, по-утиному переваливаясь, направилась обратно к гаражу.
У Лиры было недостаточно опыта, чтобы задуматься: а безопасно ли заходить в жилище к незнакомому человеку? Но спустя несколько секунд они уже стояли в прохладном гараже, а дверь со скрежетом закрылась за ними, как гигантские веки, отрезавшие их от света. Здесь пахло удобрениями и бытовыми химикатами.
– Извините, что я вас сюда загнала, – произнесла толстуха, потащившись к другой двери, которая, как предположила Лира, вела в дом. – Никогда не знаешь, кто вокруг ошивается. А у нас народ вечно норовит сунуть нос в чужие дела. Вот что я вам скажу – в этом-то и была беда Эм. Доверяла она тем, кому не надо. – Толстуха распахнула дверь. – Кстати, я – Шери Хайес. Вы меня не стесняйтесь! Похоже, ребята, вам не помешает выпить лимонада или перекусить.
Лира и Семьдесят Второй не смотрели друг на друга, но Лира поняла, о чем он думает. Настоящие люди совершенно не походили на персонал института. Они оказались доброжелательными и хотели помочь им, репликам! Хоть, может, в этом и крылась истинная причина их отзывчивости? Если бы они знали, кем Лира и Семьдесят Второй являются в действительности, они наверняка не стремились бы с ними общаться. Лира вообразила, как ее плоть разлагается изнутри, переполняясь прионами, и у нее к горлу подступил ком.
Вероятно, скоро ее болезнь вылезет наружу и отпечатается у нее на лице.
– Давайте! Чего вы стоите? Я вся вспотела на солнце.
Они последовали за толстухой Шери в дом. Лира испугалась кота, который помчался по коридору прямо на нее, и отпрыгнула назад.
– Ой, у тебя, часом, не аллергия на шерсть? У меня – три кошки. Табби, Тамми и Томми. Малыши из одного помета. И все как один – кошмарики ходячие.
