похолодела от ужаса.
Внутренний голос вкрадчиво зашептал: «Тебе ли сражаться одной против древнего зла? Подумай о страшном конце…»
Женщина упрямо замотала головой и сердито, громко произнесла:
— Я не одна, я с Господом!
Валериан Сергеевич очень спешил. Кучер гнал лошадей во весь опор.
— Голубчик, ты уж не подведи! — упрашивал его помощник исправника.
— Да я, барин, рад бы, только быстрее уже никак! — оправдывался ямщик.
В городе К. их встретили полицейские. За гостиницей велась круглосуточная слежка. У парадного крыльца и черного входа выставили охрану. Валериан Сергеевич, осведомившись, в каком номере проживает господин Гинцберг, тут же направился к нему и громко постучал в дверь.
— Войдите! — послышался спокойный голос с легким иностранным акцентом.
Полицейские ворвались в комнату, с оружием в руках, и остановились в нерешительности, натолкнувшись на холодный, надменный взгляд нагло развалившегося в кресле постояльца. Следом вошел Валериан Сергеевич. Окинув опытным взглядом щеголя, одетого в великолепный шелковый халат бронзового цвета, он сразу отметил несоответствие его подчеркнуто расслабленной позы и сомкнутых, напряженных рук. Сыщика заинтересовал необычный перстень на указательном пальце иностранца. Золотой круг заключал в себе два прекрасно отшлифованных драгоценных камня треугольной формы, частично наложенных друг на друга, которые образовывали шестиконечную звезду. Почти черный, редкой красоты сапфир был обращен вершиной вниз, второй, великолепный бриллиант — вершиной вверх.
— Господин Ашер Гинцберг?
— Совершенно верно. Что вам угодно, господа? — развязно поинтересовался франт, обращаясь в основном к Валериану Сергеевичу.
То уверенное спокойствие, с которым держался приезжий, наводило на мысль, что за его спиной стояли серьезные покровители.
— Господин Ашер Гинцберг, вы задержаны по подозрению в убийстве до выяснения обстоятельств.
— Каких еще убийств? Как задержан? Я иностранный подданный! — возмутился приезжий, на секунду потеряв самообладание. Валериану Сергеевичу вполне хватило этой секунды.
— А почему «убийств»? — поинтересовался сыщик.
— Я повторил ваши же слова, — несколько неуверенно ответил иностранец.
— Позвольте, но я сказал «в убийстве»! — впился в него взглядом исправник.
— Значит, послышалось, — вышел из положения приезжий.
— Странно послышалось, однако! Ведь убитых и в самом деле двое! Собирайтесь, поедете с нами для опознания.
Далее события развернулись самым неожиданным образом. К личности Ашера Гинцберга проявило повышенный интерес вышестоящее начальство. Вскоре после его задержания исправник получил предписание доставить подозреваемого в губернское сыскное отделение. Сам губернатор отстранил от дела Валериана Сергеевича, недвусмысленно намекнув, чтобы он обо всем как можно скорее забыл. Вскоре дело закрыли. Дальнейшая судьба господина Ашера Гинцберга осталась неизвестной. Как-то, встретившись с губернатором в неофициальной обстановке, Валериан Сергеевич, привыкший обращать внимание на мелочи, с изумлением увидел на пальце шефа кольцо, как две капли воды похожее на перстень того самого загадочного иностранца. Хотя, приглядевшись, он отметил несомненное различие: вместо сапфира здесь присутствовал изумруд. Итак, губернатор покрывал настоящего убийцу. Но почему? И каким образом их связывали перстни? Через подкупленную служанку исправник узнал удивительные новости о таинственном иностранце, тайно проживавшем в особняке губернатора на правах почетного гостя. Более того, женщина сообщила, что хозяин держался с неизвестным господином как подчиненный! Пару раз служанка слышала даже приказы, которые гость отдавал губернатору. Затем Ашер Гинцберг бесследно исчез. Причем, по имеющимся сведениям, он не выезжал за границу, во всяком случае под своим именем.
Девочка родилась мертвой. Несмотря на тяжесть потери, Матрена испытала настоящее облегчение, усмотрев в случившемся Божию волю.
Первая мировая война изменила привычный уклад жизни. Через год мужа забрали в армию. Смутные, тяжелые времена усугубились октябрьским переворотом, повлекшим за собой хаос и разруху. В 1918 году вернулся домой, после тяжелого ранения в грудь, Павел. Хмурый, изможденный человек с серым, прорезанным глубокими морщинами лицом совсем не походил на улыбчивого красавца гармониста.
С приходом новой власти многих пересажали. Целыми семьями уезжали односельчане в ссылку. Храм разграбили и разгромили. Не звонили больше радостно церковные колокола, призывая своих прихожан на службу, да и службу вести было некому…
Тяжелая жизнь сломила упорство Матрены. И вот, данная бабушкой дивная молитва Архангелу Михаилу стала пропускаться. Сначала редко, а потом все чаще, пока слова совсем не стерлись из памяти измученной женщины. И даже позже, когда она силилась их вспомнить, на ум приходили лишь короткие обрывки. В жаркий июльский день 1920 года ее первенец, любимец Коленька, не вернулся с озера. Как он утонул, никто не видел. Только через неделю рыбаки нашли его тело.
А страшной голодной зимой 1921 года разразившаяся в деревне эпидемия дифтерии унесла жизни многих ребятишек, в том числе и Верочки.
