оранжевый цвет.
Подошли Бианакит и Аграт, Бианакит сказал коротко:
– Кетэв Мирири.
Кетэв Мирири, он же демон полуденного зноя, может обжечь так, что откинешь копыта, потому жгуче-оранжевый, вторая статуя изображает Сартию, князя нечистых снов, этот выглядит гордым и величественным, хотя ранг его не слишком уж и высок. Когда кому-то из людей посылается вещий сон, подручные Сартии поспешно вмешиваются, превращая сон в кошмар или добавляя что-то неверное. Потому по-настоящему вещих снов не бывает, обязательно там есть ложь. Сон вообще-то шестидесятая часть смерти, потому утром человек считается нечистым, ему нужно обязательно омыться или хотя бы сполоснуть руки, так как нечистота сна в родстве с нечистотой мертвечины вообще.
Бианакит по взмаху руки Азазеля пошел впереди, в одной руке автомат, в другой мощный фонарик, хотя освещение в зале достаточное, однако, как еще раньше объяснил Азазель, магия не действует на электрический свет, потому Бианакит педантично прощупывал дальним лучом дорогу перед ними и по бокам.
Аграт шла некоторое время рядом с Бианакитом, потом остановилась, а он прошел дальше в одиночку, дождалась Азазеля и Михаила, глаза огромные, указала пальцем в темную нишу:
– Там… там…
Азазель направил туда луч своего фонарика, присвистнул то ли удивленно, то ли озабоченно, а рука Михаила дернулась к кобуре с пистолетом.
Из просторной ниши на них злобно и требовательно смотрит трехметровая статуя из красного гранита. Голова квадратная, массивные плечи приподняты, потому голова выглядит с силой вдавленной сверху так, что шея исчезла, массивный подбородок упирается в грудь.
Огромные жилистые руки крепко держат боевой молот и щит, вид недобрый и мрачный.
Аграт прошептала:
– Адмирон…
Азазель буркнул:
– Точно? По мне, больше смахивает на Бехамирона. Молот и щит, он же без них никуда!
– Адмирон, – сказала Аграт уже с большей уверенностью. – У Бехамирона кожа, как у бегемота, черно-серая, Адмирон же весь красный!
– Ну тогда Адмирон, – ответил Азазель равнодушно, посветил фонариком дальше, сказал с иронией: – Там еще целый ряд…
Аграт заспешила туда, выказывая полезность, вскрикнула:
– Аврирон, Нашмирон… а дальше Дагдагирон… его можно узнать только по мутно-серебристому цвету, а так слишком красив, словно это он сам себя высекал из камня или командовал каменотесами…
Михаил слушал их умничанье с раздражением, ему эти имена ничего не говорят. Азазель бросил на него беглый взгляд, сказал Аграт:
– Посмотри там дальше. Должны быть Нахаширон, Шахрирон…
Она сделала огромные глаза:
– А ты откуда знаешь?
Михаил тоже насторожился, Азазель ехидно улыбнулся:
– Где идут подряд четверо первых помощников Самаэля, то можно ожидать и остальных из его двенадцати верных и преданных соратников?
Аграт поспешно пробежала дальше, подсвечивая фонариком, там вскрикнула:
– Ты угадал!.. Дальше Африрон, Бехамирон… а это кто?.. Даже мне страшно!
– Тебя напугать нетрудно, – заметил Азазель, она мгновенно окрысилась, а он, не замечая понятной женской реакции, обронил: – Черный, как чернейший уголь… Шахрирон, как я и сказал. А вон тот, цвета запекшейся крови, это Цалель Демирон, как-то приходилось… гм…
Он умолк и с угрюмым видом прошел дальше. Михаил смотрел с отвращением, в какой-то мере одобрил только последнего из помощников всесильного Самаэля, Шелхавирона, где нет вообще камня, только с треском и яростным напором полыхает свирепое пламя, где появляется и пропадает настолько отвратительное лицо, что кажется даже красивым.
– Здесь одиннадцать, – сказал он, – а где двенадцатый?
Аграт с задумчивым видом принялась пересчитывать, сбивалась и загибала пальцы, женщины и куры больше трех в уме держать не могут, а сам Азазель окинул рассеянным взглядом ниши со статуями ближайших помощников Самаэля.
– Возможно, – предположил он, – двенадцатый под прикрытием?
Аграт приподняла брови, Михаил поинтересовался:
– Это… как?
– Работает под чужим именем, – объяснил Азазель. – Например, среди ангелов в Брие. Ломает систему врага изнутри… Потому его лицо стараются не засвечивать.
Михаил стиснул челюсти:
