Валькирия глубоко выдохнула. Зажмурилась. И… взглянула.
Водитель Мёртвых, Яргохор, стоял, воздев свой жуткий двуручный меч. С меча текли иссиня-чёрные струйки, сливались, и рядом с журчащим ручьём живой воды, вызванном магией Скьёльда, возник ещё один – мёртвый.
– Пей! – прогремел голос Яргохора, и валькирия, стиснув зубы, опустила ладони в тёмный поток. Здесь не было промытого текучей водой русла, светлый и тёмный ручьи казались причудливыми змеями, удивительным образом не растекаясь.
Жидкость не имела ни вкуса, ни запаха. Райна ощутила лишь тяжесть, вода такой не бывала.
– Все против нас, – негромко сказал Яргохор, закидывая меч за плечи, голос его звучал устало. – Все, от мала до велика. Весть о твоём походе, великий Древний, о твоей несказанной дерзости, разнеслась далеко окрест. Теперь нам остаётся только спешить. Но я буду сражаться рядом с тобой до самого конца. Ваше дело справедливо, дело же ваших гонителей – нет.
– Нас… никто… не… гонит, – слова давались Старому Хрофту с явным трудом, он крутил головой и мял руками шею, точно борясь с удушьем.
– Это была армия Хедина, Познавшего Тьму, – бесцветно сказал Яргохор.
– Это… ничего… не… изменит.
– Как знаешь, – пожал плечами Водитель Мёртвых. – Готовы? Вперёд. Ручей укажет путь. Следуем за ним.
Они шли, и шли, и вновь шли. Не останавливаясь, не нуждаясь в еде или питье. Оранжевый свет не мерк, здесь не было, похоже, смены дня и ночи.
Живые – но в то же время и мёртвые. Мёртвые – и в то же время живые. Чёрный поток, струившийся с меча Яргохора, иссяк, остался лишь чистый ручеёк живой воды, рождённый заклинанием Скьёльда. Та самая нить, по которой они вернутся обратно.
Невольно Райна вспоминала преддверия Хаоса, свои ощущения – здесь кровь стыла, она едва-едва двигалась в жилах, сердце билось ощутимо медленнее, и постоянно одолевал жуткий, неизбывный и мокрый холод, от которого не находилось спасения. Нет отравы, нет яда, но лёд, казалось, уже плавает по венам, обращая кровь в вязкую, тягучую смесь-шугу.
Они трое – О?дин, Райна и даже огромный Фенрир – едва тащились, а вот Яргохор-Ястир шагал легко и уверенно.
– Они тогда убили меня, – спокойно отозвался он, когда воительница собралась с силами и спросила. – Убили бога Ястира. Вместо него появился Яргохор.
– Какое ж «убили»? – У валькирии совершенно отсутствовало настроение играть словами. – Вот он ты. Ходишь, говоришь. Действуешь. Хватит красивостей, а?
– Они убили Ястира, – настойчивее повторил Ярогохор. – Но взамен сотворили Водителя Мёртвых. Сейчас он в своём домене. Соборный Дух тоже не всевластен.
Райна раздражённо пожала плечами. Они были почти у цели, но что делать сейчас, она не знала. Бесконечное шествие сквозь преддверия Хаоса и мёртвые области – но что дальше?
…О?дин остановился, и все они, кроме Ястира, без сил попадали наземь, даже могучий Фенрир. Райне вдруг захотелось, чтобы Барра положил тяжёлую голову ей на колени.
«Ну хоть за ухом почеши…»
Нет уж, пусть лучше мулов охраняет.
– Дошли, – вдруг буднично сказал Владыка Асгарда.
– Как «дошли»? – не поняла Райна. – А… домен… врата…
– Нет здесь ни стен, ни врат, – устало проговорил Старый Хрофт. – Нам осталось сделать последнее. Узреть, где точно души асов и асинь, и вытащить их оттуда. Не переходя самим черту.
– К-какую черту?
– У всего есть предел, – сумрачно молвил Водитель Мёртвых. Он стоял, скрестив руки на груди, вглядываясь в колыхания серого моря пред ними. – Есть предел и у того, как глубоко мы можем проникнуть. Если б такой разницы не существовало, то мёртвые боги смогли бы свободно покинуть эти пределы. Однако она есть, и никакая магия, никакие наши хитрости тут не помогут. Последнюю стену придётся ломать. Обойти уже не удастся.
– Не удастся так не удастся, – прорычала валькирия. – Не могу уж больше! Сразиться б хоть с кем-то!
– Сразимся, – посулил О?дин. – Всё, дочка, начинаем. Ястир, ты тоже. Ищи мёртвых асов. Ты был на поле, где они пали, должен помнить. Пришло время отдавать долги.
Водитель Мёртвых только кивнул.
– Пришло время, дочь, – неожиданно мягко и негромко проронил Старый Хрофт, – начертить мою самую главную руну. Самую главную за всю жизнь. Вспомнить, как чертили их, изменённые, Лаувейя и другие хексы ётунов.
– Руну, отец? Всего лишь руну?
Горечь в её голосе скрыть не удалось. И ради этого они шли столько времени?!
