поверженного Водителя Мёртвых уже столпилось их несколько сотен. – Они уже не пойдут в Хель.
Валькирия не ответила. Она только сейчас осознала, что все призраки смотрят на неё и только на неё. В груди похолодело.
Меж тем Отец Богов вплотную подступил к хрипящему на земле Яргохору.
– Ястир!
Нет ответа, только яростные судороги. Пальцы скребли землю, пытаясь дотянуться до откинутого в сторону клинка.
– Ты не дозовёшься его, отец. Его тут нет.
– Откуда ты знаешь? – Кажется, О?дин растерялся?
Вместо ответа Райна осторожно коснулась чёрной липкой пелены остриём меча. Альвийский клинок содрогнулся, завибрировал, отозвавшись в ладони воительницы резкими, пронзительными и болезненными уколами, словно пчелиные укусы.
Валькирия повела клинок на себя, и мрак поддался. Словно живое существо, он выпускал коротенькие отростки, пытался слиться обратно, соединиться, удержаться – всё напрасно. С мокрым всхлипом-плюхом половина чёрной полужидкой маски сползла с костяка. Яргохор взревел, дёрнулся так, что его едва удержали; отвалилась и вторая половина.
Открылось лицо – измождённое, костистое, с выпирающими скулами, но лицо. Провалы закрытых глаз, брови, заострившийся нос – прежнее, нечеловеческое, словно бы исчезло вместе с чёрной гадостью. Райна бросила взгляд – оно уже успело расточиться, впитаться в землю, скрывшись с глаз.
Ресницы Водителя Мёртвых задрожали.
– Ястир! – громче позвал Отец Богов.
– Хрррм…
– Я О?дин. Мы сражались вместе с тобой. Когда-то, очень давно. – В воздухе вспыхнула ещё одна руна, и Райна узнала её – руна, пробуждающая древнюю память.
– Хрррм… О?-хррр-дин…
– Ты вспомнишь. – Руна мягко коснулась измождённого, но кажущегося совсем молодым лица. Яргохор вновь дёрнулся, как от ожога, но подавил крик.
– О?-дин… Я… был… был… – Мучительная гримаса, отчаянная попытка вспомнить.
– Тебя звали Ястир. Ты из числа Молодых Богов. Ямерт…
– Аррргх! – Водитель Мёртвых рычал и извивался, сбрасывая одного за другим вцепившихся в него призраков. – Ямерррх! Он… он…
– Ты помнишь своё имя? Помнишь? Кем ты был?
Великан помотал головой.
– Н… нхет. Яр… гох-хор…
Райну, О?дина и Водителя Мёртвых со всех сторон окружало всё больше и больше призраков. Забыв о порядке, об обречённости, бесплотные человеческие фигуры – с глазами, лицами, лишь бестелесные! – собирались во всё большем и большем числе. И все они глядели лишь на Райну.
Старый Хрофт окинул их быстрым взглядом, вздохнул, покачал головой.
– Заварила ты кашу, дочка. Но… наверное, другого пути не было. Они теперь твои. Говори с ними. И… тебе их вести.
– Куда? – растерялась на миг Райна.
– Куда, куда… – проворчал Отец Дружин. – Так я бы сказал – к полям Фрейи, где собираются достойные, из тех, кто не пал с оружием в руках, а теперь даже и не знаю. Хотя, если благодаря нам Асгард восстанет из пепла… Говори с ними, Райна, говори! Как говорила с павшими героями. А я пока закончу с Ястиром.
Старый Хрофт встал над павшим Водителем Мёртвых на колени, что-то зашептал, приблизив губы к бледному лику. Валькирия беспомощно вздохнула, глядя на столпившихся вокруг призраков. Мало-помалу к ним присоединялись и те, что держали Яргохора – тот больше не пытался бороться.
Поля Фрейи… то место, куда уходили немногие «добродетельные мужи и жёны», не оказавшиеся тем не менее достойными Валгаллы. Сейчас там ничего, кроме серого пепла. Вести души, обретшие себя, вспомнившие, кем они были, – некуда.
Валькирия ощутила, как к щекам приливает краска. Что ж это получается, она предала их всех? Позвала на помощь – и предала? Она не богиня, она всего лишь бывшая валькирия, не в её силах менять им посмертие, но…
– Слушайте меня, слушайте! – Она подняла руку, но призраки и так не сводили с неё полных безумной надежды взоров. Старики и старушки, крепкие мужи, юные девы, молодые матери, прижимающие к себе детей, – нет, наверное, всё-таки они с какой-то войны, где, должно быть, только что пал некий город, отданный победителям на разграбление…
Она обращалась не к воинству, не к живым. Над мёртвыми довлеет куда больше запретов и законов, чем может казаться, – например, они не могут сами избегнуть Чёрного Тракта и когтей Яргохора. Нужна сила валькирии, чтобы изменить казавшееся незыблемым.
И у Райны сами собой продолжали складываться висы – в них естественнее влагалась сила.
