По-прежнему ночная монгольская степь
«Адепты Духа не сходят с ума, они достигают Просветления». Дурацкая присказка, которую так любили многозначительно повторять друг другу его поселковые друзья в далёком детстве после посещения воскресной школы (а порой и взрослые втихаря – после очередной проповеди). Это потом, когда седенький сельский батюшка как-то выделил его среди остальных пацанов, и стал Наставником, Учителем с большой буквы, Мите порой становилось мучительно стыдно за своё и приятелей, да и взрослых тоже, былое поведение. Селяне, любящие посмеиваться над забавным тщедушным старичком, окормляющим сразу три расположенных рядом деревни, даже не подозревали, с каким титаном Духа имеют дело, – а тот только улыбался добродушно. Хотя кое-кто догадывался наверняка, но – язык держал за зубами: ведь по сути, несмотря на все хохмочки, фраза была очень точной. «Адепты Духа не сходят с ума…» Словно чудодейственная мантра, повторяемая раз за разом, эти слова не давали Дмитрию потерять ощущение реальности происходящего. А то бы он, пожалуй, усомнился в собственной вменяемости – и просто улёгся в пахучую степную траву, наслаждаясь пусть и странно-реальным, но одновременно и бредовым сновидением…
– Я вернулась! – жизнерадостный голосок Агаты, раздавшийся из кармана, едва не заставил Соломина сбиться с шага. Аудитор, стараясь не снижать темп, упрямо шагал сквозь ночь, в выборе куда наступить больше доверяя своим предчувствиям, чем глазам. Зрение было совершенно бесполезно – разве что следить за звёздами, чтобы не сбиться с выбранного направления. – Я нашла железную дорогу! Ты правильно идёшь. До неё тебе осталось всего сто девятнадцать километров.
Дмитрий выдохнул, привычно удерживая концентрацию. «Всего» сто двадцать кэмэ – это гораздо лучше, чем «всего» пятьсот или там двести пятьдесят. Сутки непрерывной ходьбы. Но хотя бы направление было выбрано правильно. Дойти – ну а дальше рельсы и шпалы выведут. Хотя скорее удастся подать знак машинисту проходящего мимо состава. Остановиться не остановится, но и игнорировать не будет, если заметит: это в пригороде подающий знаки поезду человек скорее всего или пьян, или местный сумасшедший, а вот посреди степи или тайги таким не шутят…
– Там были люди, Агата? – выдерживая чуть заинтересованный тон, поинтересовался мужчина, не вынимая трубку: в первый раз вежливо позвонив, теперь собеседница пользовалась его телефоном как своим – свободно включая громкую связь, например.
– Не-а, – было полное впечатление, что наличие или отсутствие людей ничуть не интересует… гм, «девочку». Сначала, когда они только заговорили, загадочная незнакомка показалась ему старше, но теперь, слыша интонации и задействованные речевые обороты, Дмитрий не дал бы ей и шестнадцати лет. Инфантильный подросток или ребёнок… ага, общающийся посреди степи с пассажиром сбитого магией лёгкого самолёта посредством его мобильного телефона, хотя вокруг на километры не то что вышки связи – вообще ни одного человека нет.
Соломин, разумеется, слышал всякие истории о духах и призраках – в том числе и от сослуживцев. Служение Императору заносило аудиторов Лазурного Дворца порой в такие места, что и на карте не сразу отыскать, и ежедневно сталкивало с самыми разными людьми, так что на недостаток историй никто из коллег не жаловался. Тем более среди сотрудников-ханьцев традиционно было множество искренне верующих буддистов, что заставляло последних вполне серьезно пересказывать услышанное или вспоминать собственный опыт «общения со сверхъестественным». Правда, обычно духи «являли свою волю» посредством какого-либо стечения обстоятельств, в откровениях, полученных в медитациях – но не вмешивались в мир живых прямо. А все подобные случаи (обычно происходившие не с рассказчиком, а, разумеется, с кем-то другим) на поверку оказывались или талантливыми выдумками, или чрезмерной игрой воображения оказавшихся в сложных и опасных ситуациях людей. Или, что хуже, хитрой попыткой мошенничества и обмана на чувствах верующих: бывали и такие кощунственные случаи. Но сейчас… сейчас Дмитрий был готов поверить.
Один, побывавший на краю гибели, странный, обезличенный способ вести диалог – или вот, только что продемонстрированная способность меньше чем за час смотаться на сто километров и вернуться назад. После того как Агата в первый раз заговорила с ним, мужчина попытался отыскать собеседницу своими способностями – тщетно, разумеется. А на аккуратный вопрос:»Я аудитор Лазурного Дворца, а ты кто?» – девочка вроде как на полном серьёзе ответила:
– А я ужас, летящий на крыльях ночи!
И понимай, как хочешь.
Вопрос о сверхъестественной природе собеседницы Дмитрий задавать не стал… пока не стал. Во всех историях, где якобы фигурировал прямой контакт с духами или нечистью, после прямого упоминания нечеловеческой природы или визави исчезали – или исчезал сам герой. Ни первого, ни тем более второго особому посланнику как-то не хотелось – особенно теперь, когда спутница объявила о верном выборе направления. И так за время, пока вызвавшаяся проверить правильность пути Агата отсутствовала, Дмитрий в полной мере успел прочувствовать те незабываемые ощущения, что даёт настоящее одиночество – тогда-то он вообще не имел никаких ориентиров, кроме Полярной звезды невысоко над горизонтом. Лучше уж так.
– Значит, у дороги людей нет, – повторил аудитор. – Может быть, они есть где-то недалеко от нас в другом направлении?
– Может быть, – согласилась Агата равнодушно.
– Не хочешь их поискать? – вкрадчиво поинтересовался мужчина. После предыдущего вопроса, правильно ли он идёт к железной дороге, Агата бодро пообещала проверить – и, если ей верить, действительно… гм, удостоверилась. Перемещаясь неизвестным образом со скоростью около двухсот двадцати километров в час и измерив расстояние с точностью до километра. Интересная способность для «духа».
