серебра с амальгамой из благородного металла внутри попал не в голову, а в шею монстру. Но так оказалось даже лучше — позвоночник оказался перебит на уровне шейных позвонков. Их отломки впились в нервные тяжи, вызвав вдобавок к параличу еще и жгучую боль. Ведь в головной мозг по проводящим путям спинного мозга шли эфферентные, чувствительные, нейроны от болевых рецепторов.
Тело вампирши в страшных конвульсиях корчилось на залитом кровью полу. Но тут, как кровью не залейся, регенерировать уже просто невозможно. Но при этом проклятая упыриха продолжала находиться в сознании!
— Это тебе за Игоря, сука! — Кира наступила вампирше на грудь и разрядила всю обойму «кольта» в Высшую вампиршу. Тело в луже крови задергалось в последний раз от попадания четырех серебряных пуль 45-го калибра.
— Ай, как печально, вы не находите? Стрелять не советую, у меня в руке граната, а кольцо от нее я могу подарить самому смелому. К тому же здесь хватает спирта и других химических реактивов, которые легко воспламеняются. А в аппаратах для наркоза — закись азота и кислород — тоже весьма взрывоопасная смесь.
Вампиры были повержены. Но самое страшное зло, как всегда, нес человек. Хотя назвать человеком это злобное и безумное существо, которое именовало себя Анатомом, — значило бы оскорбить наших предков. Кем бы они ни были: библейскими Адамом и Евой или же впервые вставшими на задние лапы обезьянами.
У Анатома в одной руке был скальпель, а в другой — действительно была зажата граната: зеленая, похожая на яйцо «РГД-5». Не слишком мощная, не «лимонка» «Ф-1», но чертов шизофреник был прав: тут и так с избытком хватало взрывоопасных веществ, которые разнесли бы операционный блок к чертовой матери.
— Зло — не абстракция, а вполне реальное действие. И я всегда хотел познать все грани зла. Чтобы стать еще большим злом. И творить его не во славу каких-то там демонов или вельзевулов, а просто потому, что я так хочу. Тот несчастный «полночный стрелок», с которого все и началось, был моей полной противоположностью. Священник, обрекший себя на вечные муки вампиризма ради служения добру и искоренения зла. Вот уж действительно — очевидная глупость! Но я и его использовал в своих целях. Меня всегда привлекали маньяки: Джек-Потрошитель, Ганнибал Лектор, Чикатило… Но при всем их очевидном и незаурядном уме они не могли извлечь из своего злого умысла выгоду. А я сумел! Я превзошел их, самых кровавых маньяков в истории! Как вы правильно заметили, именно я сумел подчинить своей воле самые ужасные исчадия крови, которые противны даже природе человеческой!!!
— И что дальше? Никаких тайн не осталось? Ничего, что могло бы возбудить интерес естествоиспытателя?.. — Я вложил мощный «Desert Eagle .50» в кобуру на разгрузочном жилете.
Краем глаза я заметил, как Ревякина подтолкнула Киру к выходу из операционного блока. Вот умница, быстро сообразила, недаром — оперативник ФСБ!
— О чем это ты?
— Интересно было изучать вампиров? — трудно спорить с очевидным, и меня захватила эта кровавая наука. Каюсь — грешен, но действительно, любознательность ученого порой заставляет идти на откровенные авантюры. Вот как сейчас, например… — А ведь я — существо совсем иного порядка. Был человеком, совсем недавно вынужденно стал вампиром, и вот — снова превратился в человека! Как, по-твоему, Анатом, я — достойный экспонат?
Кровавый маньяк кивнул, не сводя с меня красных, воспаленных глаз. По его подбородку медленно стекала вязкая ниточка слюны. Могу поспорить, что у него от моих слов встал.
Безумец может быть сколь угодно хитрым, но его базовые логические связи разрушены напрочь. И он вынужден заменять их собственными, придуманными. Так ребенок, не зная еще истинного устройства мира, выдумывает себе «правила игры».
— Но ты же понимаешь, что просто так ничего не дается, ведь верно? — продолжал я спокойным голосом. И стал снимать с себя амуницию. Разгрузочный жилет, подсумки, «бронник», титановая каска с прозрачным пулестойким забралом — все это принял в руки один из бойцов спецназа ФСБ.
Я остался лишь в черном комбинезоне с открытым воротом, под которым был полосатый десантный тельник. — Видишь, теперь мы — на равных! У тебя — скальпель, которым ты владеешь в совершенстве, у меня — боевой клинок. Все по-честному.
Снова медленный кивок и тот же сухой горячечный блеск в глазах.
— Сможешь победить меня, и я твой. — Из ножен на голени появился фамильный булатный клинок. Боевой нож разведчика был сделан из поломанной казацкой шашки, с Георгиевским крестом на оголовке золоченой рукояти. На лезвии — гравировка на старославянском
«Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водвориться. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своими осенит тя, и под крыле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его. Не убоишься от страха нощного, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия, от сраща, и беса полуденного. Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смотриши, и воздеяние грешников узриши. Яко Ты Господи, упование мое, Вышнего положил
