Сын города

– И это только те, кто был достаточно мал или достаточно мил, а газетчикам нечем было заполнить номер, – голосом проигравшего объяснил он. – Я сам был журналистом и знаю, как это работает.

Кара почувствовала, как сжался желудок. Рапорт о пропаже Бет осядет на самое дно полицейского шкафа для хранения документов, зажатый между Аллах знает сколькими другими потерянными жизнями и забытыми перспективами, по сорок штук в каждом выдвижном ящике.

– Извините. Мы поссорились – сильно, – призналась она. – Наговорили друг другу разных гадостей. Я не видела ее уже много дней.

Мистер Брэдли ссутулился еще сильнее и долго молчал, прежде чем заговорить:

– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Хочешь – я не знаю, хочешь, я попробую отвлечь твоих, чтобы ты смогла прокрасться в свою комнату?

Она подняла голову и уставилась на него:

– Ого, мистер Брэдли, – восхитилась она. – Бет никогда не упоминала, что вы ниндзя. – Он покраснел, когда Кара продолжила. – Все окей. Кроме того, мама довольно люта. Если она снова вас увидит, после того, как вы предлагали зайти в мою комнату…. – Она свистнула и «перерезала» себе горло пальцем.

– Она не выглядит такой уж страшной.

– Не позволяйте котенку из Карачи вас одурачить. Она бы медленно пропустила вас через сыротерку, если бы заподозрила, что вы спутались с ее маленькой девочкой. Я сама с нею справлюсь.

Мужчина засмеялся, и его лицо тут же стало виноватым, словно смеяться в такое время было неправильно.

– Когда Бет вернется, – сказал он, – надеюсь, вы помиритесь. Я рад, что у нее есть такая подруга, как ты.

Что-то тошнотворное заворочалось у Кары в животе:

– Спасибо, – выдавила она.

Они вместе перешли обратно через дорогу, уворачиваясь от ярко одетых женщин, тащивших сумки с овощами с далстонского рынка.

– Уверена, что не нужно отвлечь их? – уточнил он, когда они подошли к ее дому. – Я мог бы… даже не знаю… спеть?

– Не обижайтесь, мистер Брэдли, но Бет рассказывала, как вы поете. Она заявила, что ваши концерты выдерживает только ваша резиновая банная уточка.

– Что ж – хорошо, – и он направился к своему автомобилю.

– Мистер Би, постойте! – Кара заметила, как он напрягся, обманутый настойчивостью в ее голосе. Она уставилась на свою входную дверь – или, скорее, на дверной косяк. По его краю шли крошечные поезда, пути вели вдаль по нижней части стены, как крошки черного хлеба. Они последовали за ними за угол, в серый переулок, и уткнулись в то, что было нарисовано на кирпичах.

– Что это значит?.. – начал мистер Брэдли. – Изломанная гармония. Я не…

– Я понимаю, – перебила Бет. Она сжала негнущиеся, воспаленные руки в кулаки, а потом медленно их разжала. – Я знаю, что это значит, мистер Брэдли. Я там бывала. – Она сделала паузу и вдруг услышала свой голос. – Я покажу вам.

– Кто это? – он показал на изображение тощего парня с бесстрастным выражением лица, чистящего ногти кончиком копья.

Кара покачала головой:

– Никогда не видела никого похожего, – призналась она. – Но знаете что? Если Бет его ищет, она его найдет. – Она залезла в карман, выудила оттуда телефон и сфотографировала парня. – А это значит, что мы тоже должны его найти.

Уже на выходе из переулка она увидела свое собственное лицо, нарисованное на кирпичах, и вся накопившаяся на лучшую подругу злость превратилась во что-то другое, что-то не менее острое; защемило горло.

– Черт возьми, это что, ты? – пробормотал мистер Брэдли. – Это… это ты. Она нарисовала по памяти? Боже, выглядит совсем как ты. Я хочу сказать… – Гордость в его голосе было невозможно ни с чем перепутать. Кара задумалась, слышала ли ее когда-нибудь сама Бет.

– Да, мистер Брэдли, – заговорила она, с трудом дыша. – Она ужасно талантлива.

Глава 13

Утро: лучи дневной лампы, хлынувшие в колбу, породили радугу, преломляясь на стеклах. Вольтия передвинулась, свечение ее крови побледнело из-за избытка света. «День». Глаза резануло. «Почему я проснулась?» Мир снаружи казался одним большим бликом. «Слишком рано». Она встряхнулась и снова положила голову на руки, чувствуя, как угасает сознание.

Фонарный столб вздрогнул, и ее глаза, сверкнув, снова распахнулись. Было слишком ярко; она не могла ничего разглядеть, но чувствовала вибрации, прокатывающиеся по металлу. Нити накала в ее костях затрепетали. Она начала подергиваться и ерзать, двигаясь ровно настолько, сколько требовалось, чтобы возникло магнитное поле, пока не смогла вытянуть пальцы вперед и вытолкнуть поле наружу, прощупывая воздух.

Вольтия в ужасе отпрянула: кто-то полз по ее столбу. Сердце заколотилось, быстрее и быстрее, пока не забилось так стремительно, что даже сквозь свет дневной лампы она разглядела желтое свечение, отражающееся от стекла.

– Лек! – мигнула она, но ее старшая сестра убежала, злясь на уличного мальчишку, и до сих пор не вернулась.