— На ремне мовом возьми вещицу.
Парень послушался… вытащил трубку…
— Теперь — дай.
— Благодарствую…
Теперь выщелкать Ганзеева… ага… вот он… Ну, возьми же трубку, возьми…
— Тут такое дело. Слушай внимательно, Ганс…
Да-а… а завтра, между прочим, в Темкином лагере родительский день.
Не прошло и получаса после сделанного звонка, как снаружи послышались завывание сирены и усиленные мегафоном голос…
— Ничего! — Ратников улыбнулся упорно молчавшим сокамерникам. — Сейчас вызволят нас, вызволят.
Парни ничего не ответили, а девушка истово перекрестилась.
И тут распахнулась дверь, в камеру ворвался Василь… или Гоша.
Застыв на пороге, врубив свет, почесал голову…
— Блин… чего тут надо разбить-то? Ага…
На гвозде, вбитом в дверной косяк, висели три браслета — синий и два коричнево-желтых.
— И зачем их бить? Ну, раз сказано…
Ратников распахнул прищуренные глаза, закричал что есть мочи:
— Эй, парень! Парень! Не вздумай!
— Да пошел ты!
С улицы донесся вой сирены. Чьи-то крики. Хруст…
И темнота. Резкая такая, глухая… Словно кто-то вновь вырубил свет, а заодно — и солнце.
Глава 5
Лето. Приазовская степь
РАЗНОЦВЕТНЫЕ КИБИТКИ
— Э, че за хрень? — взволнованный голос охранника прозвучал словно бы где-то в отдалении, вовсе не гулко, не отдался под потолком, нет…
Да и потолка-то никакого не было, а были… звезды! Целая россыпь, они сияли в черном бархатном небе, чуть оттеняя узенький серп месяца.
Ночь казалась теплой, где-то рядом, в кустах неумолчно стрекотали сверчки, горько пахло полынью и пряным запахом привольных степных трав: именно степных, в свете звезд и луны все ж не заметно было никакого леса.
— Черт! — Василь явно чувствовал себя не в своей тарелке, нервно щелкнул зажигалкой, закурил. — Куда все делось-то? Эй… Хорошо, хоть эти здесь.
— Не думаю, что это для тебя так уж хорошо, — усмехнулся Миша. — Ключи есть?
— Какие?
— Такие. Открыл бы клетку!
— Ага, сейчас — бросился! — охранник зло хохотнул. — Может, с вас еще и «браслеты» снять?
— Было бы не худо, — вполне серьезно отозвался Ратников. — Сам же видишь, что тут творится.
