Вошла…
За дверью опочивальни, где до того слышались веселые девичьи голоса и смех, сразу все стихло. И — чуть погодя — послышался голос сказочницы. Обволакивающе плавный, он то становился громче, то наоборот, едва слышался — Айрилдин-биби строила свое повествование, словно музыкальную партитуру. О чем она там говорила и на каком языке, было не разобрать, да Ратников и не особо старался — просто стоял себе да о своем думал.
Кроме него, внутренние покои дворца охраняли еще четверо стражей из числа наиболее доверенных багатуров; снаружи на часах стояли двое нукеров, ну а во дворе, в саду, охранников вообще было до дури — вся орда! Никакой враг не сунется.
Миша едва не задремал под убаюкивающий голос сказочницы… даже чуть не пропустил, как девчонки и сказочница вышли, а из-за двери послышался шепоток:
— Мисаил… Зайди сюда, мой верный страж!
— Да, госпожа…
Красавица Ак-ханум растянулась на ложе, словно кошка, и так же лениво щурилась. Кроме шальвар и короткой жилеточки из конской кожи, на ней больше ничего не было, лишь в пупке, переливаясь, поблескивал сине-голубой драгоценный камень — сапфир.
— Как ты прекрасная, моя госпожа! — Вот тут Ратников ни капельки не лукавил! И тут же сморозил глупость. — Не пойму, почему такая красавица и умница, как ты, томишься в одиночестве? Почему не найдешь себе достойного мужа? Ну, подумаешь, вдова…
Ак-ханум засмеялась:
— Может быть, и найду. Не сейчас, позже.
И так же, смеясь, развязала тесемки жилетки, сбросила, ничуть не рисуясь. Улеглась на живот:
— Погладь мне спинку, мой воин.
О, Ратникова не надо было долго упрашивать! Тем более — приказ госпожи.
Ах, как изогнулась эта обворожительно юная женщина! Застонала:
— Так, так… сильнее!
А вот уже перевернулась, подставляя под сильные мужские руки грудь и живот… И вот уже полетели в угол щальвары и знаменитый голубой дэли, изодранный непонятно чьей стрелой…
И звезды за окном вдруг стали ближе. Колыхнулась штора. И два тела слились в одно…
— О! Мой воин…
Они не спали до самого утра, правда, не столько занимались любовью, сколько болтали. Ак-ханум неожиданно пожаловалась на сказочницу, мол, таких страстей нарассказывала, что хоть стой, хоть падай.
— Представляешь, оказывается здесь, в Сарае, есть люди, которые пьют кровь! Айрилдин-биби называет их — гули.
Ратников хохотнул, покрепче прижимая к себе девушку:
— Что? Вот так прямо и пьют? Кружками?
— Не кружками, а чарками! Тонкого венецианского стекла.
— Да что ты! Неужто — венецианского.
— Зря смеешься! Сказочница та-ак рассказывала — кровь в жилах стыла. Мол, есть у этих гулей особый зуб, блестящий, вроде как серебряный или железный… Вот этим зубом они вены-то на руках и прокусывают!
— Так, та-ак… — сразу насторожился Ратников, слишком уж этот «железный зуб и чарка» напоминали шприц.
Ну, конечно… брали кровь на анализ! Как тогда, в замке… И, тех, чьи органы подходили для пересадки, отправляли к Азовскому морю… на мотобот!
Хм… а не слишком ли сложно?
Да нет, если поставить дело на широкую ногу… нет. К тому же и богатейший работорговец Эльчи-бей, похоже, в деле. Или его приказчик Иштым.
Черт! Темку надо быстрее искать!
— Госпожа моя…
— Хочешь что-то спросить?
— Помнишь, я говорил тебе о забавном отроке? Моем родиче…
— Да-да, я не забыла… Ты уже встретился с ним?
— Увы, нет, моя госпожа. Рахман сказал, что здесь такого и не было!
— Рахман так сказал? Хм… Погоди, утром я его сама спрошу!
И ведь спросила, не забыла, за что Ратников был своей госпоже очень благодарен.
Вышла во двор, подозвала управляющего, взглянула строго:
