неинтересно, он просто принял правила игры.
Змея вела себя тихо, взглянув на свое отражение в одной из витрин, Антон убедился, что хищник невидим, только тяжесть на плечах говорила о том, что зверушка все еще с ним. Захотелось дать ей имя, Шарик змее не очень подходит, может, Мухтар?
Когда Антон подходил к Можайскому валу, он настолько вошел в привычный ритм обычной ходки, что даже зашел перекусить в небольшой ресторанчик на углу с Большой Дорогомилевской из разряда «накормим туристов чем ни попадя, зато дорого». Рядом с кафе стояло несколько туристических автобусов, и змее это не понравилось – тяжесть перекатилась с плеч на шею…
Антон спустился в подвальчик. Внутри шумели туристы, гид-контрактник снисходительно наблюдал, как его подопечные наваливали на тарелки побольше снеди. Шведский стол был хорош, но дело было не в этом. Что-то неуловимо менялось в людях, пересекших Периметр. Каждый из этих туристов отвалил пятизначную сумму за эту поездку и точно мог себе позволить поесть хорошо и в куда более достойной обстановке.
Они никак не могли наесться. Тарелки наполнялись снова и снова, официанты не успевали подкладывать сосиски, картошку, исчезали салаты и жаркое, то тут, то там кто-то из туристов припрятывал сыр или колбасу в сумку. Будто разом у всех проснулась генетическая память человека нищего, всегда голодного, одержимого одной мыслью – наесться впрок и взять с собой.
Особенным успехом пользовался гаспачо. Высокая блондинка в платье обтягивающем и блестящем, с таким количеством вырезов, что непонятно, где оно еще есть, а где уже начинается так же щедро усыпанное блестками тело, уже в третий раз заняла очередь, чтобы взять себе еще очередную порцию. Её сильная половина удобно устроилась за ближайшим к раздаче столиком и умудрялась пополнять запасы в тарелке, даже не вставая.
Все было почти как всегда. Почти. Антон уже видел такое. Это не был обычный синдром Периметра. Не просто жор из-за нервяка – одержимость. Туристы сходили с ума, стараясь дотянуться до всего съестного, не ели – запихивались, рискуя подавиться…
Гид сделал два шага назад. Он знал. Исчезли официанты. Они чувствовали.
Стрельцов замер. Кричать? О чем? Рядом пытался определиться с добавкой парень в смокинге. Вероятно, последним пунктом в его туре значится казино. Спасти хотя бы этого? Что-то говорить бесполезно, да и не успеть, Стрельцов просто выдернул смокинг из очереди и вместе с ним откатился подальше от толпы к стене зала.
Блондинка все-таки получила свою порцию гаспачо и теперь почему-то никак не могла оторваться от зрелища, которое обнаружилось в тарелке. Казалось, она оцепенела от восторга, застыв с ложкой в сантиметре ото рта. Тонкая-тонкая нить тянулась от поверхности гаспачо ко рту девушки. Правда, тонкой она оставалась недолго. Стоило ей коснуться губ блондинки, и она начала пульсировать, набухая, будто перекачивая внутренности блондинки в тарелку. Темно-красная жидкость наполнила до краев тарелку, перевалилась за край и слой за слоем покрывала стол, будто не решаясь выплеснуться за площадь столика.
То, что несколько секунд назад было блондинкой, не упало только потому, что оставалось по-прежнему связано с пульсирующим красной массой живым, пьющим шлангом – хоботом, который все сосал и тянул в себя.
В кафе был слышен только этот звук – неприличное сербанье, чмоканье с посвистыванием и подхрапыванием. Блондинка хотела гаспачо, вероятно, гаспачо оказался голоднее.
Легкий шорох – это тонкая оболочка в блестящем платьице – все, что осталось от девушки, – соскользнула под стол, на котором возвышался бурый, с белыми прожилками, колышущийся холм в полметра высотой – бывшая еда, ставшая едоком. Спутник блондинки был слишком близко к гаспачо, он сидел, привычно контролируя свою женщину, свою собственность, добытую в затяжной битве с применением тяжелой артиллерии миланских бутиков и нью- йоркских ювелирных, ему было не уйти…
Холм выбросил новые побеги – дотянулся до мужчины и еще до троих туристов. На этот раз процесс пошел быстрее. Зато и столбняк у экскурсантов кончился. Теперь они пытались выйти. Давя друг друга, толкая. Ги д ушел раньше через черный ход, чтобы не пересекать зал.
Ненасытному холму удалось зацепить еще двоих из пытавшихся убежать. В кафе стало тихо. Прилепившиеся к стене Антон и парень в смокинге остались наедине с монстром. Выжить, столкнувшись с низшим демоном, можно только одним способом – убежать. Наверное, есть что-то еще. Очень может быть, что он боится напалма или небольшого термоядерного взрыва. Только от этого не легче. И выбор у них небольшой – попытаться прорваться наружу или просто подождать, пока бывший гаспачо само до них доберется. Антон решил попытаться.
Шаг, еще один. Парень в смокинге вдруг выругался – и было отчего. Сначала Антон решил, что ему показалось, – слишком медленно все происходило, но нет – холм действительно отступал, втягивал отростки, по сантиметру отодвигался подальше от Стрельцова. Со стороны это должно было смотреться довольно забавно. Монстр и человек – каждый пытался держаться от другого подальше.
Они были уже на пороге, когда Антон позволил себе повернуться к демону спиной.
– Мужик, ты кто? – У парня в смокинге дергалось веко, он еле стоял, привалившись спиной к стене дома.
– Торговец.
– И все? Мужик, эта тварь тебя реально боится.
– Думаешь? – Антон глянул на свое отражение в тусклой витрине ресторанчика. Да, он бы и сам себя испугался. Босой, в дырявой куртке, весь в шрамах… Может, у демонов тонкое эстетическое чувство: как увидят такое, сразу пускаются наутек. – А ты меня не боишься?
