зрачка, носы были приплюснуты, уши свисали бесформенными тряпками, а зубы выглядели грубыми гранитными валунами, зачем-то напиханными в рот. Длинные волосы великанов опускались им до пояса и были благородно заплетены в косы. По этим косам легко определялось число детей у каждого: одна коса — один ребенок. По правую руку заплетались косы в честь мальчиков, по левую — в честь девочек. Иным из посланцев повезло иметь только мальчиков или только девочек, и потому вид они имели крайне забавный.
Одевались волоты в рубахи из груботканой дерюги и штаны из сыромятных шкур. Говорят, когда-то давно они постоянно носили одежду, плетенную из ивовых прутьев и обшитую кожей, и, только сдружившись с людьми, перешли на ткань, оставив прежние грубые прочные одеяния разве что для битв. Обычное полотно оказалось для них слишком тонким, непрочным, а потому великаны предпочитали дерюгу из неказистого, но прочного лыка. Впрочем, при росте впятеро больше человеческого, в дерюге, они смотрелись ничуть не хуже, чем люди в тонких льняных сорочках. Конечно, в праздники волоты одевались куда красочнее. Рубахи — это так, одеяние повседневное.
И, наконец, на самом верху, по разным сторонам оврага, разместились люди и драконы. Обычай размещать их подальше друг от друга тоже был стар, как мир спасенных, ибо среди прочих народов именно люди и драконы отличались безмерной воинственностью. Там, где альвы предпочитали скрыться в лесах, а гмуры — в пещерах, там, где даже волоты предпочитали отступить, люди и драконы неизменно кидались в битву, предпочитая славную смерть позору поражения. Когда-то, очень давно, люди и драконы были главными врагами, сражались не на жизнь, а на смерть — не просто сходясь в сражениях, а стремясь добраться до селений противника и истребить ненавистные роды под корень… Но прошли века, нравы изменились, и ныне в судебных битвах драконы нередко дрались на стороне людей против своих же сородичей, сдружившихся с другими человеческими родами. Нравы изменились — но обычай помещать на Советах людей и драконов порознь остался. Ибо в минувшие века они могли сцепиться насмерть даже на общей пирушке.
Посланцы от людского народа чаще всего были воинами. Вот и в этот раз почти сто избранников явились в кожаных и полотняных панцирях, в высоких сапогах из толстой кожи, свободных замшевых штанах, с ожерельями из зубов побежденных в схватках хищников на шеях, в волчьих и рысьих накидках, а иные — и в боевых шлемах из гнутой заговоренной кости или в шапках с нефритовыми пластинами.
Народ драконов тоже почти всегда присылал воинов. Но летающие ящеры не носили ни одежды, ни доспехов. Толстая чешуя, покрывающая их тела, и без того была отличной защитой в схватках.
Внизу худосочные старцы, сомкнув руки, вскинули их к небу, восхваляя живительные лучи солнца, и разошлись, расселись на деревянные ступени, оставив возле камня только мудрого старого Величара, одетого в коричневый замшевый плащ. Капюшон был откинут, белоснежные волосы чародея рассыпаны по плечам и спине, а столь же длинная борода опускалась по груди до наборного пояса из обсидиановых, янтарных и яшмовых пластин. Величар опирался на черный от времени деревянный посох, сам же своей худобой мало превосходил эту старую палку.
Однако худоба его не была равносильна слабости, ибо мощь старика заключалась в его разуме, и сила известных чародею заклинаний способна была разметать целые стаи драконов, опрокинуть сотни людей, затушить целые поля пожаров…
Велико знание и могущество альвов. И если бы страх боли и смерти не гнал их прочь от кровавых сражений, когтистых зверей и мелких случайных схваток, их племя легко покорило бы все миры Вселенной. Поэтому мало кто боялся чародеев — но все и всегда неизменно внимали их мудрости.
— Слушайте меня, жители Спасенных Земель, и не говорите, что не слышали! — приподнял свой посох Величар, слова же его речи потекли не из его уст, а из склонов оврага, из стволов деревьев, опустились на собравшихся избранников прямо с небес. — Настал тяжелый час в судьбе нашего мира, когда праздность и безверие источили души смертных, лишили их истовости и самоотверженности. Прошло три тысячи лет, ровно тридцать веков с того дня, как наши предки замкнули Врата Демонов. И все тридцать веков, круг за кругом, кровь невинных, сознательно приносящих себя в жертву общему благополучию, удерживала в целостности запоры из священного камня, отделяющего нас от мира смерти и ужаса. Каждые двенадцать лет один из смертных восходил на алтарь и приносил себя во спасение мироздания, отдавал свою жизнь во имя наших жизней. И да благословят небеса их жертву, и да сохранит наша память их имена…
Величар почтительно склонил голову и недолго помолчал, вместе с Большим Советом чтя память погибших. Затем продолжил:
— Мне трудно говорить об этом, братья мои, но пришел час, когда на всех Спасенных Землях не нашлось никого, кто оказался готов к сему подвигу духа и самоотречения. Через двенадцать дней заканчивается очередной круг времен, а нам некого принести в жертву Вратам Демонов, нам нечем напитать замок, нам никак не дать ему силу, чтобы удержать запор между мирами еще на двенадцать лет. Слушайте меня, жители Спасенных Земель, и не говорите, что не слышали! Через двенадцать дней Врата Демонов откроются, впуская страшное черное зло в Спасенные Земли!
По рядам людей пробежал легкий смешок. Несмотря на удаление, Величар услышал насмешку, развернулся, легкими большими прыжками поднялся на край оврага и остановился перед воинами:
— Ведомо мне, ныне мало кто верит в историю Врат! — грозно произнес он. — Ведомо мне, средь народов ваших многие чтут историю предков наших за пустую сказку, в которую веруют лишь наивные простаки да выжившие из ума старики, вроде меня…
— Никто средь людей не считает тебя глупым стариком, мудрый Величар! — поспешил уверить альва плечистый рыжеволосый Дивислав из далеких борейских земель, что подтверждалось шкурой белого медведя на его плечах. — И мы не считаем историю рождения Врат пустой сказкой… Однако согласись, мудрейший, за тридцать веков мир изменился до неузнаваемости! Ныне наши заговоренные доспехи и щиты не пробить никаким мыслимым оружием, а стрелы сами рыщут цели и разят без промаха. Обученные вами волхвы, приданные нашим сотням, умеют видеть мир глазами зверей и птиц,