посидев без движений, дабы не напугать «папуаса», этнограф начал прямо пальцами потихоньку есть кашу с блюда, всячески демонстрируя удовольствие, а заодно доказывая, что она не ядовитая. Потом придвинул кашу ближе к дикарю и жестом предложил угощаться.
Тот отнекиваться не стал, зачерпнул целую горсть, отправил в рот. Прожевал, одобрительно хмыкнул, взял еще. Подвинул блюдо обратно.
У Ивана Викторовича застучало сердце от радости: вот он, первый контакт! Они с дикарем преломили общую пищу. У примитивных сообществ это очень важный элемент взаимоотношений. Вместе есть — это и взаимное доверие, и готовность к взаимопомощи. Профессор съел несколько горстей — придвинул к дикарю. Тот вкусил — подвинул обратно.
Добряков поднялся, добавил из котла еще каши, вернулся. Попробовал, угостил — а потом жестом указал на соплеменников черепоголового, наблюдающих за церемонией со стороны. Дикарь величаво кивнул — и профессор пошел к воинам племени, давая им попробовать своего варева, а когда блюдо опустело — жестом позвал к повозке. Воины встрепенулись и потянулись за ним.
Дальше все стало проще. Профессор раскладывал кашу по блюдам, пока каждый дикарь не получил свою порцию, потом вместе со всеми отправился к общему костру. И никто не попробовал возражать.
Вот она, волшебная сила желудка! Накорми — и ты свой в любом сообществе.
После каши профессор напоил всех компотом — и его уже одобрительно хлопали по плечу, даже обнимали, пригласили в общую компанию, усадили в глубокое мягкое сиденье, сделанное из пластиковых пакетов. Таких у племени было всего несколько. И если в таком же сидел черепоголовый дикарь — то и его место было знаком уважения, а не насмешки.
— Это ужасно, — сказал Иван Викторович дикарю, попивая горячий компот из полиэтиленовой кружки. — Столько крови, страданий. А ведь если бы мы сразу могли вот так сесть у общего костра, всего этого, наверное, не случилось бы. Нужно просто понять друг друга, друзья мои. Поинтересоваться желаниями, уважить обычаи. И тогда не появится желание друг друга убивать!
Он вскинул кружку, как бы провозглашая тост. Дикарь понял его неправильно: поднялся, забрал компот, допил, положил руку гостю на лоб. Профессор закрыл глаза и тут же засопел.
— Что ты сделал с ним, мудрый Остах? — удивился вождь.
— Ничего, — пожал плечами волхв. — Похоже, он слишком много тревожился и слишком много съел. Я лишь попытался слегка успокоить его сознание, а он заснул.
— Пусть отдохнет, Остах. Мне кажется, это хороший человек. И еда у него вкусная, — улыбнулся вождь и потянулся к поясу. — У меня тут есть полная фляга кваса из репы. Оставлю ему, пусть и нашей пищи попробует.
— Интересные рабы встречаются у демонов, — ответил целитель. — Иные боятся, иные ненавидят. А этому так сильно хотелось с нами подружиться, что мне даже не по себе поначалу стало. Неладное заподозрил. У смертного, кстати, паутина ветхости в легких и печени. Пожалуй, я смогу ее убрать, но это такая гадость, через пару лет заведется снова.
— Пусть побудет здоровым хоть пару лет.
— Пусть, — согласился волхв, растирая ладони для согревания перед заговором. — Скажи Радаю, пусть принесет мне амулеты лунной воды и костяной оберег. Они пригодятся этому старцу. И раз уж он так славно покормил наш род этим вечером, подарим ему кольцо небес. В этом мире, наверное, он будет единственным смертным с коловратом из драконьего клыка.
Алина лежала в руках матери, и та, покачивая малышку, что-то тихо напевала. Неразборчиво, но ласково. Девочке было тепло и уютно… Но уж очень непривычно, и потому, продираясь сквозь полудрему, женщина все-таки полуоткрыла глаза. Но, как ни странно, ощущение укачивания не исчезло, равно как объятия нежных маминых рук. Лишь немного пошевелившись и перекатившись чуть в сторону, увидев в овальном проеме яркие звезды, Алина наконец-то стала понимать, что все увиденное ей причудилось и что она просто-напросто спит в гнезде на дереве, ветер слегка покачивает макушку и поет за стенами, а тело обнимает ворох мягких заячьих шкур…
Вторая мысль внезапно показалась ей не менее бредовой, чем первое сновидение, и женщина решительно тряхнула головой, возвращаясь в реальность, поползла к краю кровати и… и обнаружила себя на краю норы, тихонько покачивающейся на ветру! Снаружи лежал странный, сказочный мир из сиреневого мрака, тут и там прорезанного звездами. Звезды сияли сверху, звезды светились по сторонам, звезды сверкали внизу, прыгая с волны на волну и ехидно подмигивая. Единственное, чего не хватало небесам, — так это голубого шарика Земли в самом зените. И тогда можно бы легко ощутить себя волшебницей, летящей через космос, от планеты к планете, в неведомые дали…
Небо начало потихоньку светлеть, выхватывая из небытия кроны склонившихся над водой деревьев. Присмотревшись, Алина разглядела чуть в стороне, на самом берегу озера, крепкого парня, курчавого и плечистого, который замер, поджав под себя ноги, разложив на колени руки с повернутыми вверх ладонями и вскинув лицо навстречу грядущему рассвету. Женщина на всякий случай пошарила рядом в мехах. Ну да, конечно же, это был он. Дикарь. Кому еще, кроме безграмотного «папуаса», может прийти в голову подняться ни свет ни заря, бросить теплую постель и горячую женщину только для того, чтобы встретить рассвет на берегу безлюдного лесного озера?
У Алины сжалось сердце от столкновения сразу двух несовместимых желаний. С одной стороны, ей хотелось точно так же сидеть на берегу,
