– Это похоже, – тихо произнес Каладин и отвел взгляд.
Его рука опять слишком крепко сжимала копье.
Сил следила за ним, уперев руки в бока, ожидая продолжения.
– Случится что-то плохое, – сказал Каладин. – Со мной не бывает, чтобы все шло хорошо. Так устроена жизнь. Возможно, это как-то связано с теми вчерашними глифами на стене Далинара. Они похожи на обратный отсчет.
Сил кивнула.
– Ты когда-нибудь видела что-то подобное?
– Я что-то… припоминаю, – прошептала она. – Что-то плохое. Каладин, видеть грядущее… это умение даровал не Честь. Это нечто другое. Нечто опасное.
Чудесно.
Он больше ничего не сказал. Сил вздохнула и унеслась вверх, превратившись в ленточку из света. Она следовала за ним, лавируя между порывами ветра.
«Она назвала себя спреном чести, – размышлял Каладин. – Так зачем же ей продолжать эту игру с ветрами?»
Надо будет спросить, и Сил, возможно, ответит. Если знает ответ.
Тороль Садеас сплел перед собой пальцы, упираясь локтями в изысканную каменную столешницу, и уставился на осколочный клинок, который вонзил в центр стола. Лицо великого князя отражалось в лезвии.
Вот Преисподняя, когда же он успел постареть? Садеас воображал себя юношей двадцати с небольшим лет. Теперь ему было пятьдесят. Шквальные пятьдесят. Он стиснул зубы, глядя на меч.
Клятвенник. Это был осколочный клинок Далинара – изогнутый, словно сведенная судорогой спина, с чем-то вроде крючка на острие и рядом выступающих зубцов у перекрестья. Напоминает беспокойные волны на океанской глади.
Как часто он вожделел это оружие? Теперь оно у него, но обладание принесло лишь опустошенность. Далинар Холин, обезумевший от скорби, сломленный до такой степени, что битвы пугали его, все еще цеплялся за жизнь. Старый друг Садеаса был словно любимая рубигончая, которую пришлось умертвить, но яд не подействовал как надо, и вот она снова хнычет под окном.
Даже хуже – Садеас не мог избавиться от ощущения, что Далинар каким-то образом сумел его обставить.
Дверь в гостиную отворилась, и вошла Йалай. У его жены была тощая шея и большой рот, ее никогда не называли красавицей, и с течением времени недостатки проявлялись все сильнее. Садеасу было все равно. Йалай была самой опасной женщиной из всех, кого он знал. Это привлекало больше, чем любое милое личико.
– Вижу, ты испортил мой стол, – заметила она, созерцая осколочный клинок, вонзенный в центр столешницы, а потом беспечно опустилась на небольшую кушетку рядом с супругом, обняла его одной рукой и положила ноги на стол.
С остальными Йалай была безупречной дамой-алети. Наедине предпочитала расслабиться.
– Далинар вербует всех подряд, – проговорила она. – Я воспользовалась шансом разместить еще несколько своих помощников среди тех, кто работает в его лагере.
– Они солдаты?
– За кого ты меня принимаешь? Это было бы слишком очевидно; он станет внимательно следить за новобранцами. А вот в рядах обслуги образовались дыры, поскольку многие мужчины берут копья и идут в армию.
Садеас кивнул, не сводя внимательного взгляда с клинка. Его супруга управляла наиболее разветвленной шпионской сетью в военных лагерях. Несомненно, самой впечатляющей, поскольку о ней мало кому было известно. Она почесала ему спину, и по коже побежали мурашки.
– Он обнародовал приказ, – добавила Йалай.
– Да. Реакция?
– Как и ожидалось. Все в ярости.
Садеас кивнул:
– Далинар должен был умереть, но, поскольку этого не случилось, мы можем рассчитывать хотя бы на то, что он сам себя повесит в нужный момент. – Великий князь прищурился. – Уничтожив его, я хотел предотвратить крах королевства. Теперь я спрашиваю себя: не лучше ли будет нам всем, если оно и впрямь рухнет?
– Что?
– Любимая, я не создан для этого, – прошептал Садеас. – Для этой глупой игры на плато. Поначалу она меня удовлетворяла, но постепенно я начинаю ее презирать. Мне нужна война, Йалай! Не какие-нибудь маленькие стычки, которые иногда случаются после многочасовых маршей!
– Эти маленькие стычки приносят нам богатство.
Потому Садеас и терпел их так долго. Он встал.
