твоим прихотям. Что еще хуже, тут есть комментарии, написанные другим почерком, которые издеваются над тем, что ты делаешь и говоришь. – Она перевела дух, словно пытаясь успокоиться. – Далинар, они пытаются растоптать все, что осталось от твоего доброго имени.
– Я понимаю.
– Откуда у них это? – поинтересовался Амарам.
– Украли, вне всяких сомнений, – сказал Далинар, кое-что понимая. – Навани и мои сыновья всегда под охраной, но, когда они покидают свои покои, остаются в каком-то смысле незащищенными. Мы проявили в этом отношении серьезную небрежность. Мой промах. Я думал, он попытается атаковать нас самих, а не нашу репутацию.
Навани посмотрела на море светлоглазых, многие из которых собирались в группы возле тех или иных великих князей в мягком фиолетовом свете. Шагнула ближе к Далинару, и, хотя в ее глазах был гнев, он достаточно хорошо знал эту женщину, чтобы понимать ее истинные чувства. Предательство. Вторжение. То, что было их общей тайной, обнародовали и высмеяли.
– Далинар, мне очень жаль, – произнес Амарам.
– В самих видениях они ничего не изменили? – уточнил Далинар. – Переписали аккуратно?
– Насколько я могу судить, да, – сказала вдовствующая королева. – Но этот издевательский тон… Вот буря, меня от него тошнит. Когда я разыщу женщину, которая это сделала…
– Навани, успокойся. – Далинар положил руку ей на плечо.
– Как ты можешь так говорить?
– Потому что это ребяческий поступок людей, которые решили, что я могу растеряться из-за правды.
– Но комментарий! Изменения! Они сделали все возможное, чтобы опозорить тебя. Они даже исказили ту часть, где ты предложил свой перевод Напева зари. Это…
– «И поскольку не боюсь я ребенка с оружием, которое он не в силах поднять, не убоюсь никогда и разума человека, который не мыслит».
Навани нахмурилась, глядя на него.
– Это из «Пути королей», – пояснил Далинар. – Я не юноша, который нервничает, впервые оказавшись на пиру. Садеас допустил ошибку, предположив, что я отвечу на это так, как ответил бы он. В отличие от меча, насмешка ранит лишь настолько, насколько ты ей это позволяешь.
– Но тебе же больно! – Навани посмотрела ему в глаза. – Я это вижу.
Оставалось надеяться, что другие не знают его так хорошо и не увидят того, что заметила она. Да, ему больно. Больно, потому что видения были дарованы ему и делиться ими стоило ради общего блага, а не для того, чтобы кто-то развлекся. Ему мучителен был не смех сам по себе, а его возможный вред для общего дела.
Черный Шип отошел от вдовствующей королевы, двинулся сквозь толпу. Некоторые взгляды, как он теперь понял, были печальными, а не насмешливыми. Возможно, это была иллюзия, но ему показалось, что кое-кто его жалел, а не презирал.
Князь сам не знал, какое чувство причиняет больший урон.
Далинар достиг расположенного в дальней части острова стола с яствами. Снял с него поднос и вручил смущенной служанке, а сам запрыгнул на стол. Взялся одной рукой за фонарный столб рядом со столом и окинул взглядом небольшую толпу. Перед ним были самые важные люди Алеткара. Те, кто до этого не следил за великим князем, повернулись и потрясенно уставились на него. Он увидел, что на остров спешат Адолин и светлость Шаллан. Видимо, они только что прибыли и услышали, о чем все сплетничают.
Далинар посмотрел на собравшихся.
– То, что вы прочитали, – заорал он, – правда!
Воцарилось ошеломленное молчание. Выставлять себя на посмешище таким образом в Алеткаре было не принято. Однако Далинар лишь следовал роли, которую ему выделили в вечернем спектакле.
– Комментарии добавлены, чтобы обесчестить меня, – продолжил Далинар, – и тон записей Навани изменили. Но я не стану скрывать то, что со мной происходит. Всемогущий посылает мне видения. Они приходят почти с каждой бурей. Это не должно вас удивлять. Вот уже много недель ходят слухи о том, что со мной происходит. Возможно, мне следовало самому обнародовать содержание этих видений. В будущем каждое из них будет опубликовано, чтобы ученые по всему миру смогли разобраться в том, что я увидел.
Он отыскал взглядом Садеаса, который стоял возле Аладара и Рутара. Далинар стиснул фонарный столб и снова посмотрел на толпу алети:
– Я не виню вас за то, что вы сочли меня безумцем. Это естественно. Однако в грядущие ночи, когда дождь будет омывать ваши стены и ветер будет выть, вы будете удивляться. Вы будете задавать вопросы. И вскоре, когда я предоставлю вам доказательства, вы все узнаете. И тогда попытка меня уничтожить поможет мне оправдаться в ваших глазах.
Он окинул взглядом их лица – ошеломленные, сочувствующие, изумленные.
– Среди вас есть те, кто думал, что я сбегу или сдамся из-за этого удара. Они знают меня не так хорошо, как им кажется. Пусть пиршество продолжится, ибо я желаю побеседовать с каждым из вас. Бумаги в ваших руках издеваются надо мною, но если вы хотите смеяться, то смейтесь, глядя мне в лицо.
