Он спустился со стола.
И принялся за дело.
Через несколько часов Далинар позволил себе присесть на стул рядом с одним из пиршественных столов, и вокруг него клубились спрены изнеможения. Он провел остаток вечера в толпе, вынуждая себя принимать участие в дискуссиях и добиваясь поддержки своей экспедиции в глубину равнин.
Он демонстративно игнорировал страницы с записями своих видений, если ему не задавали прямых вопросов. Далинар предъявил им сильного, уверенного в себе человека – Черного Шипа, ставшего политиком. Пусть осознают это и сравнят его со слабым безумцем, каким его представляли фальшивые записи.
Снаружи, за маленькими реками – теперь они светились синим, сферы заменили, когда взошла вторая луна, – катилась прочь королевская карета, унося Элокара и Навани к расположенному неподалеку Пику, где носильщики должны были в паланкине доставить их на вершину. Адолин тоже удалился, отправившись провожать Шаллан в лагерь Себариаля, который располагался достаточно далеко.
Похоже, молодая веденка нравилась Адолину больше, чем любая из женщин, с которыми тот встречался. Уже по этой причине Далинар относился к их отношениям все более благожелательно, хотя по-прежнему ждал каких-нибудь внятных ответов из Йа-Кеведа по поводу ее семьи. Но там воцарился настоящий бардак.
Большинство светлоглазых удалились, и князь остался на острове вместе со слугами и паршунами, которые уносили еду. Несколько старших лакеев, достаточно хорошо зарекомендовавших себя для такого дела, начали вытаскивать сферы из реки при помощи сачков. Мостовики Далинара, по его собственному предложению, расправлялись с остатками пиршества с прожорливостью, какая свойственна солдатам, которым внезапно предложили угощение.
Мимо прошел слуга, потом остановился и положил руку на меч на боку. Далинар вздрогнул, сообразив, что перепутал черную военную форму Шута с нарядом старшего лакея, проходившего обучение.
Далинар придал лицу невозмутимое выражение, хотя внутренне застонал. Шут? Сейчас? Великий князь Холин чувствовал себя так, словно сражался на поле боя десять часов кряду. Даже странно, до чего несколько часов учтивых бесед походили на это.
– Сегодня вечером ты поступил умно, – бросил Шут. – Ты превратил нападение в обещание. Мудрейшие из людей знают, что зачастую оскорбление может лишить силы, если просто его принять.
– Спасибо.
Шут резко кивнул и проследил взглядом за исчезающей королевской каретой.
– И я обнаружил, что мне особо нечем было заняться. Элокару не требовалось проявлять остроумие, потому что с ним мало кто разговаривал. Все шли к тебе, а не к нему.
Далинар вздохнул, и остатки его силы куда-то подевались. Шут не высказался напрямую, но это и не требовалось. Великий князь Холин понял намек.
«Все шли к тебе, а не к королю. Потому что на самом деле ты и есть король».
– Шут, – заговорил Далинар, сам того не ожидая, – я тиран?
Тот выгнул бровь и как будто собрался изречь некую умную колкость. Миг спустя передумал и произнес спокойно, утешительным тоном, словно обращаясь к ребенку в слезах:
– Да, Далинар Холин. Он самый.
– Я не хочу им быть.
– Светлорд, со всем должным уважением, это не очень-то похоже на правду. Ты ищешь власти. Ты берешь ее и отпускаешь со значительным трудом.
Далинар опустил голову.
– Не печалься. Настала эпоха тиранов. Сомневаюсь, что этот край готов к чему-то большему, поэтому благожелательный тиран предпочтительнее катастрофы в лице слабого правителя. Возможно, в другом месте и в другое время я первым осудил бы тебя, не пожалев плевков и желчи. Но сегодня и сейчас я восхваляю тебя как того, в ком нуждается мир.
Далинар покачал головой:
– Я должен был позволить Элокару править, как он сочтет нужным. Зря вмешивался.
– Почему?
– Потому что он король.
– И это некий священный пост? Божественный?
– Нет, – признал Далинар. – Всемогущий, или тот, кто им был, мертв. Даже будь оно не так, королевский трон достался нашей семье не естественным путем. Мы заявили о своем праве на него и навязали свою волю другим великим князьям.
