террасы, «солнечной тропы», открывался отличный вид на Холинар – по крайней мере, в ясный день. Даже сегодня Лан мог разглядеть значительную часть города, поскольку и храм, и королевский дворец располагались на плоской вершине холма.
Некоторые утверждали, что сам Всемогущий обрисовал очертания Холинара в камне, плавными движениями пальца удаляя куски скал. Лан спрашивал себя, насколько он был пьян в тот момент. О, город красив, но это красота, которую творит художник, будучи не в ладах с головой. Поверхность камня обрела форму череды холмов и долин с крутыми склонами, а когда его рассекали, проявлялись тысячи блестящих разноцветных пластов – красных, белых, желтых и оранжевых.
Самыми восхитительными образованиями были ветролезвия – громадные, изогнутые скалы, выступавшие тут и там в черте города. С красивыми разноцветными линиями отложений по бокам, они изгибались, завивались, вздымались и опадали непредсказуемым образом, точно прыгающие из океана рыбы. Предположительно они возникли благодаря розе ветров края. Лан собирался изучить этот вопрос. Когда-нибудь.
Обутые в тапочки ноги тихо ступали по сверкающему мрамору, вторя шуму дождя, пока Лан сопровождал девушку – как там ее звали?
– Погляди на город, – сказал он. – Все там трудятся, даже светлоглазые. Пекари пекут, надзиратели надзирают, портные… э-э… портят? Нет, они шьют одежду. Преисподняя! Почему людей, которые делают полезное дело, назвали таким странным словом?
– Не знаю, – тихо произнесла девушка.
– Ладно, для нас это не важно. Понимаешь, у нас только одна работа, и она легкая. Служить королеве.
– Это не легкая работа.
– Наоборот! – возразил Лан. – При условии, что мы все будем служить одинаково. Очень… э-э… осторожно.
– Мы подхалимы, – пробормотала девушка, уставившись на город. – Ревнители королевы говорят ей лишь то, что она хочет услышать.
– А, ну вот мы и подошли к сути вопроса. – Лан похлопал свою спутницу по плечу. Да как же ее зовут? Ему сказали…
Пай. Не очень-то алетийское имя; наверное, она выбрала его, когда стала жрицей. Такое случалось. Новая жизнь, новое имя, часто весьма простое.
– Видишь ли, Пай, – произнес Лан, наблюдая за реакцией девушки. Да, похоже, он вспомнил имя правильно. Память, наверное, улучшилась. – Твои вышестоящие хотели, чтобы я с тобой обсудил именно это. Они опасаются, что если ты не получишь надлежащих инструкций, то можешь устроит тут, в Холинаре, небольшую бурю. Это никому не нужно.
Они с Пай шли мимо других ревнителей по «солнечной тропе», и Лан кивал им. У королевы было много священнослужителей. Очень-очень много.
– Вот в чем дело, – продолжил Лан. – Королева… она временами тревожится, что Всемогущий, возможно, ею недоволен.
– Так и есть, – подтвердила Пай. – Она…
– Тише! – оборвал ее Лан, скривившись. – Просто… умолкни. Слушай. Королева считает, что, если она будет хорошо обращаться со своими ревнителями, тот, кто творит бури, смилостивится над ней, скажем так. Отличная еда. Качественные одеяния. Потрясающие покои. Много свободного времени, которое можно тратить как пожелаешь. Мы получаем все это, пока она думает, что следует правильным путем.
– Наш долг в том, чтобы открыть ей правду.
– Мы это и делаем! – воскликнул Лан. – Она ведь избрана Всемогущим, верно? Супруга короля Элокара, правительница на время его отсутствия, пока он ведет священную войну возмездия с убийцами короля на Расколотых равнинах. Ее жизнь очень трудна.
– Она закатывает пиры каждую ночь, – прошептала Пай. – Погрязла в кутежах и излишествах. Тратит деньги, в то время как Алеткар чахнет. Люди в провинции голодают, но посылают еду сюда, думая, что ее отдадут солдатам, которых нужно кормить. Продукты гниют, потому что королеву нельзя побеспокоить.
– На Расколотых равнинах еды предостаточно, – возразил Лан. – У них там самосветы из ушей сыплются. Да и здесь никто не голодает. Ты преувеличиваешь. Все идет замечательно.
– Замечательно, если ты королева или один из ее подхалимов. Она даже отменила Пиры Нищих. Это достойно порицания.
Лан внутренне застонал. С девчонкой… будут сложности. Как ее убедить? Ревнитель не хотел, чтобы она натворила что-нибудь и пострадала. Или подставила его. Да, о себе он больше переживал.
Ревнители вошли в величественный восточный холл дворца. Здешние резные колонны относились к числу шедевров всех времен, и их историю можно было проследить вплоть до преддверия темных дней. Золочение на полу поражало искусностью – яркие золотые полосы поместили под ленты из духозаклятого хрусталя. Они бежали между мозаиками на полу, точно реки. Потолок украшал сам Оолелен, великий художник-ревнитель, и изображалась там буря, надвигающаяся с востока.
Пай выразила ко всему этому почтения не больше, чем к крему в сточной канаве. Она, похоже, замечала только жрецов, которые неспешно прогуливались вокруг, созерцая красоту. И перекусывая на ходу. И сочиняя новые поэмы в честь ее величества – хотя, по правде говоря, Лан избегал всего этого. Слишком уж оно походило на работу.
Возможно, поведение Пай объяснялось завистью: некоторых ревнителей выбрала сама королева. Лан попытался обратить внимание молодой жрицы на роскошь, на которую она теперь может рассчитывать: теплая ванна, прогулки верхом на лошадях из королевских конюшен, музыка и искусство…
