– Буреотец!.. – выдохнула Адротагия, присаживаясь рядом. – Я думала, мы трупы.
Слуги принесли Таравангиану стул, а Мралл извинился за него: «Короля обуревает скорбь из-за столь многих смертей. Он стар, вы же понимаете. И он такой сострадательный…»
Таравангиан вдыхал и выдыхал, пытаясь вновь обрести контроль над собой. Он глянул на Адротагию, которую окружали слуги и солдаты, служители Диаграммы, и тихо спросил:
– Кто он? Кто такой этот заклинатель потоков?
– Ученица Ясны? – отреагировала Адротагия.
Они были потрясены, когда девушка прибыла на Расколотые равнины, и уже успели предположить, что ту обучили. Если не Ясна, то брат – до своей смерти.
– Нет, – сказал Таравангиан. – Он мужчина. Кто-то из родственников Далинара? – Он ненадолго задумался. – Нам требуется Диаграмма.
Адротагия отправилась за книгой на корабль. Ничто другое – его беседы с солдатами, более важные встречи с веденскими правителями – сейчас не имело значения. Диаграмма сбилась. Они забрели в опасные края.
Подруга вернулась с книгой и бурестражами, которые возвели вокруг Таравангиана шатер – прямо на тропе, где он сидел. Последовали новые извинения. «Солнце утомило короля. Он должен отдохнуть и возжечь молитвы Всемогущему, чтобы тот сохранил ваше государство. Таравангиан заботится о вас, в то время как ваши собственные светлоглазые послали вас на бойню…»
При свете сфер король листал том, размышляя над переводом своих же слов, записанных на языке, который он изобрел, а потом забыл. Ответы. Ему требовались ответы!
– Адро, я когда-нибудь тебе рассказывал, о чем попросил? – прошептал он, не переставая читать.
– Да.
Он почти ее не слушал.
– Способность. – Король перевернул страницу. – Способность остановить то, что грядет. Способность спасти человечество.
Он искал. Сегодня Таравангиан не блистал умом, но провел много дней, читая эти страницы, снова и снова перечитывая одни и те же абзацы. Он их знал наизусть.
Ответы должны быть здесь. Обязаны! Таравангиан теперь поклонялся только одному богу. Самому себе, каким он был в тот день.
«Вот!»
Он нашел искомое на репродукции одного из углов комнаты, где бисерным почерком записал несколько строк поверх другого текста, потому что не осталось места. Когда он был гениальным, казалось, что предложения выделить легко, но его ученым понадобились годы, чтобы по частям собрать написанное.
«Они придут. Тебе не остановить их клятвы. Ищи тех, кто выжил, когда не должен был выжить. Этот узор станет твоим ключом».
– Мостовики, – прошептал Таравангиан.
– Что? – удивилась Адротагия.
Таравангиан посмотрел на нее, устало моргая:
– Мостовики, которых Далинар забрал у Садеаса. Ты читала донесение о том, как они выжили?
– Я не сочла это важным. Просто еще одна интрига между Садеасом и Далинаром.
– Нет. Дело не только в этом. – Они выжили. Таравангиан встал. – Разбуди всех спящих осведомителей, какие у нас есть в Алеткаре; пошли всех на равнины. Про одного из этих мостовиков будут рассказывать истории. Чудесное спасение. Любимец ветров. Он среди них. Возможно, он сам еще не понимает, что делает, но ему удалось сковать себя узами со спреном и произнести по меньшей мере Первый Идеал.
– И если мы его найдем? – спросила Адротагия.
– Будем удерживать подальше от Сзета любой ценой. – Таравангиан вручил ей Диаграмму. – От этого зависят наши жизни. Сзет – чудовище, которое грызет собственную ногу, чтобы избавиться от пут. Если он вырвется на свободу…
Женщина кивнула и отправилась выполнять его приказ, но задержалась у выхода из шатра.
– Возможно, придется пересмотреть наши методы оценки твоего интеллекта. То, что я видела на протяжении последнего часа, заставляет меня задаваться вопросом, можно ли тебя сегодня называть «обыкновенным».
– В оценках нет ошибки, – возразил он. – Просто ты недооцениваешь обычных людей.
Кроме того, имея дело с Диаграммой, Таравангиан время от времени слышал что-то вроде эха, хотя и не помнил, что написал и почему.
Она удалилась, и в шатер вошел Мралл.
– Ваше величество, – сказал он, – время истекает. Великий князь умирает.
– Он умирает уже много лет. – И все-таки Таравангиан ускорил шаг – насколько это было возможно в его возрасте, – когда возобновил свой путь. Он больше не задерживался, чтобы поговорить с солдатами и отвечал на приветственные возгласы лишь взмахом руки.
