– Светлорд Далинар! – окликнула Шаллан. – Возможно, ваш долг не в том, чтобы воссоздать рыцарские ордена.
– Я именно это и сказал только что.
– Да, но, может, вы должны помочь рыцарям… собраться?
Мужчина вопросительно уставился на нее. Шаллан покрылась холодным потом. Что она творит?
«Мне нужно кому-то открыться, – подумала она. – Я не могу, как Ясна, все держать в себе. Это слишком важно». Был ли Далинар Холин правильным человеком?
Что ж, она точно не могла вообразить себе кого-то получше.
Шаллан протянула вперед руку и вдохнула буресвет, опустошая одну из своих сфер. Потом выдохнула, послав мерцающее облако между собой и Далинаром. Сотворенный из буресвета образ Ясны – тот самый, что веденка нарисовала чуть раньше, – повис над ее раскрытой ладонью.
– Всемогущий Всевышний… – прошептал Далинар. Над ним возник единственный спрен благоговения, похожий на кольцо голубого дыма или рябь от камня, который бросили в пруд. Шаллан лишь пару раз за всю свою жизнь видела таких спренов.
Далинар шагнул вперед и наклонился, почтительно изучая образ Ясны.
– Можно? – спросил он, поднимая руку.
– Да.
Он коснулся иллюзии, и она расплылась, снова превратилась в клубящееся облачко света. Когда Далинар убрал палец, «Ясна» возникла опять.
– Это иллюзия, – объяснила Шаллан. – Я не могу создать что-то настоящее.
– Удивительно, – пробормотала Далинар так тихо, что она едва расслышала его голос в шуме дождя. – Это чудесно. – Великий князь уставился на Шаллан, и она – быть того не может! – увидела в его глазах слезы. – Ты одна из них.
– Ну, возможно, в каком-то смысле, – выдавила из себя Шаллан, ощущая неловкость. Этот мужчина, такой властный, такой необыкновенный, не должен плакать при ней.
– Я не сумасшедший, – произнес он, похоже – самому себе. – Я убедил себя, но знать наверняка – совсем другое дело. Все правда. Они возвращаются. – Он снова коснулся иллюзии. – Ясна тебя этому научила?
– Скорее, я совершила случайное открытие, – призналась Шаллан. – Мне кажется, меня к ней вели, как ученицу к учительнице. К несчастью, нам было отведено мало времени. – Она поморщилась и втянула буресвет. От содеянного сердце в ее груди колотилось.
– Я должен вручить золотой плащ тебе, – решил Далинар, выпрямляясь и вытирая глаза. В его голос вернулась твердость. – Поставить тебя во главе. Итак, мы…
– Меня?! – пискнула Шаллан, думая о том, что это может значить для ее будущего. – Нет, я не могу! Я хочу сказать, светлорд, сэр, мой дар полезнее всего, когда о нем никто не знает. То есть: если все будут выискивать мои иллюзии, мне не удастся их обмануть.
– Обмануть? – переспросил князь Холин.
Возможно, в разговоре с великим князем это слово употреблять не стоило.
– Светлорд Далинар!
Шаллан повернулась, настороженная, внезапно испугавшись, что кто-то мог увидеть, что она сделала. К шатру приблизилась стройная девушка-гонец – промокшая насквозь, с выбившимися из кос и прилипшими к лицу локонами.
– Светлорд Далинар! Сэр, замечены паршенди!
– Где?
– На восточной стороне этого плато, – доложила девушка, тяжело дыша. – Мы считаем – это разведчики.
Далинар перевел взгляд с гонца на Шаллан, выругался и вышел под дождь.
Девушка бросила альбом на стул и последовала за ним.
– Это может быть опасно, – предупредил Далинар.
– Светлорд, ценю вашу заботу, – негромко ответила она. – Но думаю, даже если меня ткнут копьем в живот, мои способности позволят исцелиться так, что и шрама не останется. Скорее всего, меня сложнее убить, чем любого другого человека в этом лагере.
Далинар несколько секунд продолжал идти в молчании.
– Падение в ущелье? – тихо уточнил он.
– Да. Думаю, я спасла и капитана Каладина, хотя не понимаю, как мне это удалось.
Великий князь хмыкнул. Они быстро шли сквозь дождь; волосы и одежда Шаллан промокли. Ей пришлось почти бежать, чтобы не отставать от Далинара. Буря бы побрала этих алети с их длинными ногами! Подтянулись стражники из Четвертого моста и заняли места вокруг них.
Она услышала далекие крики. Далинар велел телохранителям занять позиции по более широкому периметру, чтобы они с Шаллан оказались в какой-то степени один на один.
– Ты умеешь духозаклинать, – негромко спросил он, – как это делала Ясна?
