Слова сияния

Холодный воздух. Дождь.

Вопль? Очень далеко? Этот голос был ему знаком…

– Сил? – прошептал Каладин окровавленными губами. – Сил? – Ничего. – Я бежал, пока… пока не иссякли силы. Конец… гонки.

Жизнь прежде смерти.

– Я это сделаю. – Грейвс. – Этот груз будет моим.

– Это мое право! – возмутился Моаш.

Каладин моргнул, сосредоточился на неподвижном теле короля перед собой. Элокар еще дышал.

«Я буду защищать тех, кто не может защитить себя сам».

Теперь-то он понял, отчего пришлось сделать такой выбор. Кэл рывком поднялся на колени. Грейвс и Моаш спорили.

– Я должен его защитить, – прошептал капитан.

Почему?

– Если я защищаю… – Он закашлялся. – Если я защищаю… только тех, кто мне нравится, – это значит, что мне плевать на то, правильно ли делать так. – Поступая таким образом, он бы заботился лишь о собственном удобстве.

Это не называется защитой. Это называется себялюбием.

Преодолевая мучительную боль, из последних сил, Каладин поднял ногу. Здоровую ногу. Кашляя кровью, вынудил себя встать и, шатаясь, замер между Элокаром и его убийцами. Дрожащими пальцами ощупал пояс и – с третьей попытки – вытащил нож. От боли у него на глазах выступили слезы, и сквозь туман Каладин увидел, как два осколочника повернулись к нему.

Моаш медленно поднял забрало, открыв потрясенное лицо.

– Буреотец!.. Кэл, как же ты можешь стоять?

Теперь он все понял.

Вот почему он вернулся. Дело в Тьене, дело в Далинаре и дело в том, какой поступок был правильным, – но прежде всего дело в стремлении защищать людей.

Вот каким человеком он хотел быть.

Каладин передвинул одну ногу назад, пяткой коснулся короля и принял боевую стойку. Потом поднял перед собой руку, выставив лезвие ножа. Рука тряслась, как крыша под ливнем. Он посмотрел Моашу в глаза.

Сила прежде слабости.

– Вы. Его. Не. Получите!

– Моаш, прикончи его, – потребовал Грейвс.

– Буря!.. – выдохнул Моаш. – Нет нужды. Ты только глянь. Он не сможет драться.

Каладин чувствовал себя выжатым. По крайней мере, он встал.

Это конец. Путешествие началось – и завершилось.

Вопли. Кэл теперь их слышал, как будто они приближались.

«Он мой! – воскликнул женский голос. – Я предъявляю на него права».

Кэл нарушил клятву.

– Он слишком много видел, – возразил Грейвс. – Если он сегодня не умрет, то предаст нас. Моаш, ты знаешь, что я прав. Убей его.

Нож выскользнул из пальцев Каладина и со звоном упал на пол. Он слишком ослабел, чтобы удержать оружие. Рука опустилась безвольной тряпкой, и Кэл оцепенело уставился на нож.

«Мне наплевать».

Он убьет тебя.

– Кэл, прости, – сказал Моаш и шагнул вперед. – Надо было мне все сразу быстренько закончить.

Слова, Каладин. – Это был голос Сил. – Ты должен произнести слова!

Я это запрещаю.

Твоя воля мне не указ! – закричала Сил. – Тебе меня не удержать, если он произнесет слова! Слова, Каладин! Скажи их вслух!

– Я буду защищать даже тех, кого ненавижу, – прошептал Каладин окровавленными губами. – До тех пор, пока так будет правильно.

В руках Моаша появился осколочный клинок.

Далекий грохот. Гром.

Слова приняты, – с неохотой проговорил Буреотец.

– Каладин! – Голос Сил. – Длань свою протяни! – Она заметалась вокруг него, внезапно сделавшись видимой, лентой из света.