Я стиснула зубы, наклонилась к заснеженной ветке, будто решила поближе разглядеть созданную зимой красоту.
– Мать девочки тоже умерла. – Иден говорил сухо и безучастно. Наверное, привычка, – постоянно сталкиваясь со смертью, он перестал считать ее чем-то из ряда вон выходящим.
– Все это так ужасно! – заставила себя пролепетать в ответ, прекрасно понимая, что мое молчание вызовет ненужные подозрения.
– Что с вами? Вам нехорошо? – Иден развернул меня к себе и обеспокоенно вгляделся в мое лицо.
– Нет, ничего, просто есть хочу, – призналась я, поспешно опуская глаза и пряча выступившие слезы.
– Почему не сказали сразу?
Я удивленно посмотрела на палача. Реган выглядел несколько растерянным и смущенным. Казалось, ему даже в голову не пришло, что юные трисс не питаются воздухом, а хотят кушать минимум три раза в день.
– В двух кварталах отсюда есть вполне приличная таверна. – Иден вытащил из кармана часы, открыл крышку, недовольно поморщился. – Не хочется лицезреть ваш голодный обморок, поэтому мы сейчас едем туда, а потом я отвезу вас обратно в мэрию. Сюда вернемся позже.
Согласно закивала в ответ. Если сегодня меня заставят войти в дом, где я выросла, обязательно разревусь и выдам себя. Вряд ли Иден поверит, что я расчувствовалась, уловив отголоски эха прошлого двадцатилетней давности. У меня будет время морально подготовиться.
Обратно в карету меня вели крепко, но осторожно ухватив за локоть. Палач действительно решил, что вот-вот упаду в обморок. Причин для этого у него было предостаточно. Мои губы дрожали, ноги подкашивались, невероятное нервное напряжение давало о себе знать. И когда Иден процедил сквозь зубы, что ему не нужен труп секретарши, и обхватил меня рукой за талию и подсадил в карету, была ему искренне благодарна. Я прикрыла глаза и потерла непослушными заледеневшими пальцами виски.
Меня так не трясло со дня побега.
Я вспомнила, как тихо нашептывал мне на ухо отец последние наставления, заверяя, что скоро меня найдет, как предательски шуршали листья под ногами, когда я кралась через сад… Как незадолго до этого кричало эхо прошлого, донося до меня искаженные обрывки фраз, заставляя вздрагивать от недовольства в голосе архимага, приехавшего за мной. Тогда я больше всего боялась, что Эмиль раньше времени заподозрит неладное. Верила отцу, думала, ему ничего не грозит. Ведь он был очень убедителен.
Помнила и скрип колес экипажа, и обеспокоенный голос Поля, когда я, хлюпая носом, уговаривала его поступить не так, как ему сказал отец, потому что поняла: папа погибнет. И старый слуга согласился. Именно тогда я познакомилась с «прелестями» Портовой слободы. Вся затея со спасением отца была невероятной глупостью, я не понимала, как рискую. Чудо, что Эмиль не отправился за мной сам или не послал магов. За мной отрядили наемников со специально обученными псами – архимаг был уверен, что после последнего визита в его особняк во мне нет ни капли сил. Так и было. Почти всю мою фальшивую ауру огненного феникса делал отец. В искусстве создания подделок ему не было равных.
За мной гнались, как за дичью. Несколько дней слились в сплошную мешанину из обрывков звуков, моего шумного дыхания и стука бешено колотящегося сердца.
Я не сразу уехала из столицы, как хотел отец. Прячась от преследователей, каждое утро исправно покупала за медяшку газету, с замиранием сердца просматривала колонку некрологов. И когда уже обрадовалась, что Эмиль поверил, что я сбежала сама, без помощи отца, – нашла запоздавший некролог о смерти отца, погибшего вечером того дня, когда я ушла.
В тот день я чуть не попалась. Брела по улице, не разбирая дороги и рыдая в голос. Спас вампир. Под капюшоном плаща не видно, кем он был. По вспыхивающим алым искрам в глазах я и вычислила расу спасителя. Чары вампира на короткое время отвели глаза наемникам и их псам…
– Возьмите. – Вздрогнув от неожиданности, я растерянно посмотрела на флакон, который Иден вложил в мои пальцы. – Вы дрожите, – заметил Иден, стягивая перчатки и осторожно массируя большими пальцами тыльные стороны моих кистей.
Неспешные прикосновения даже сквозь плотную замшу перчаток несли тепло. Лицо склонившегося ко мне Идена было сосредоточенным, словно он не руки мне растирал, а проводил сложнейший расчет. При этом он выглядел таким домашним, что ли, – никакой язвительности, никакой прячущейся в глазах насмешки.
Опешив от своего открытия, я робко улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд, полный беспокойства.
– Выпейте-выпейте, сразу станет лучше. – Он выпустил мои кисти из своих рук и кивнул на пузырек.
Небольшая склянка темного стекла, оплетенная черненым серебром, плотно закручивалась крышкой и была похожа на ту, которую Реган не дал мне понюхать в своей спальне.
– А я не усну? – осторожно открывая крышку и нюхая содержимое, спросила я. В прошлый раз палач от этого эликсира вырубился, а мне надо добраться в особняк в полном сознании.
– От пары глотков – нет, – хмыкнул палач, а я поняла, он снова стал собой – язвительным насмешником.
Очевидно, я перестала напоминать полуобморочную девицу, и Иден посчитал миссию по спасению моей бледной особы выполненной. Жаль, мне понравился другой Иден. На меня снова смотрел прежний Реган, палач и лэр. Ждал, когда я наконец выпью эликсир, и от нетерпения легонько постукивал пальцами по колену.
