Очень скоро жрец с дикаркой вернулись к костру. Лицо Айхи расплывалось в широкой счастливой улыбке. У Хасты же вид был задумчивый и невеселый.
– Мы отправляемся в Аратту, – сухо объявил он. – Прямо сейчас.
Ингри разочарованно обшаривали место последней стоянки арьяльцев. За исключением скромной посуды, одеял, дорожных плащей и пустого ящика из-под снадобий жреца, взять было нечего.
– Я же говорил! Говорил вам! – кричал сородичам Учай, потрясая дареным кинжалом. – Надо было преследовать их сразу! Мы бы их быстро догнали! Мамонт – не рыба, чтобы вечно сидеть в воде! Бросайте утварь – мы еще успеем…
На его плечо опустилась тяжелая рука одного из охотников.
– Чего орешь? Мы все здесь, все слышим.
– Нам следует поспешить! Враг уходит, а мы тут миски пересчитываем…
– Надо возвращаться, Учай.
– Разве мы закончили наше дело? Разве убили тех, кто надругался над святилищем? Кто плюнул в протянутую руку дружбы? Куда нам возвращаться?
– Домой, Учай. Мы в чужой земле. Здесь кочуют мохряки. Они не любят чужаков… Ночью мы их напугали, но теперь они могут вернуться – и тогда нам не поздоровится.
– А если придет войско Арьялы? – взвился вождь. – Думаешь, это доставит тебе больше радости? А твоей сестре, матери?
– Они не придут. Мы показали им, каково оно – враждовать с нами.
– Кому ты показал – Шираму? Может, все было наоборот?
Учай оглянулся. Сородичи молча стояли вокруг, слушая их спор.
– Что уставились? Нужно идти вперед!
Среди ингри послышался глухой ропот.
– Чужаки пешком через Холодную Спину не пойдут – стало быть, отправятся кочевать с мохряками, – резонно возразил старший из охотников. – Но их жрец хитер. Он может натравить мохряков на нас. Надо уходить.
– Да что ж ты заладил?!
Охотник не ответил, просто махнул рукой, призывая сородичей, и направился в сторону заката. Ингри шли за ним понуро и устало, отводя взгляды от Учая. Их дальний поход, по сути, закончился провалом, и все, что им хотелось, – поскорее оказаться под защитой родных лесов.
«Когда-нибудь они все пожалеют об этом, – скрежеща зубами от ярости, думал сын Толмая. – Они не понимают, что их ждет. Глупцы! Мне нужно войско, всецело послушное моему слову. А эти… – Он поглядел вслед бредущим сородичам. – Если арьяльцы вернутся, то судьба этих недоумков поможет мне собрать настоящее войско».
От этой мысли у него на сердце стало легче. Учай чуть заметно ухмыльнулся и крикнул вслед:
– Ладно, я иду с вами!
Следующим утром задул ветер с севера. Студеный, пронизывающий, он гнал низкие облака куда-то в южные земли. Может, там они и прольются благодатными дождями – но теперь они только бросали на равнины серую тень, погружая в уныние души солнцелюбивых ариев. Свистел ветер, травы стелились по земле. С самого рассвета Господь Солнце ни разу не явил своего лика, даже краем огненного ока из-за туч не глянул.
Только белый мамонт все так же бодро и размеренно двигался через травяное море. Айха, не выказывая и намека на усталость, весело шагала рядом. После ночного разговора с Хастой мохначиху было прямо не узнать. Она только что не напевала на ходу – и это вдали от своих ненаглядных родичей! Любопытный Аюр уже несколько раз приступал к Хасте с расспросами, но ничего не добился. Тогда царевич расположился с луком в руках в задней части шатра и принялся высматривать погоню. Но степи были пустынны, и мысли юноши невольно обратились в сторону дома.
Да уж, вряд ли хоть одну Охоту Силы когда-либо ожидали подобные испытания! Из семи десятков домой возвращались всего трое. Но зато он дважды побывал в настоящем бою и убил трех, а может, и четырех, врагов! А сколько неизведанных земель открыто, сколько встречено страшных и невиданных зверей! Эх, где сейчас чучело волчьего секача? Вдвойне обидно, что ингри отняли его добычу и отцу показать нечего. А рассказать, так не поверят…
Глубоко задумавшись, Аюр не сразу заметил, что тропа, прежде забиравшая все вверх и вверх, теперь понемногу пошла вниз.
– Эге, я узнаю эти места! – воскликнул Хаста, озираясь по сторонам. – Видите то черное пятно и обгорелую яму в земле? Уж не здесь ли саарсан выпустил громовика Шиндру?
– В самом деле, – оживился Аюр. – Мы тут были! Помнится, выглядываю из шатра наружу – и ни единого зверя не видать. Ну и огорчился же я тогда!
Сейчас царевичу казалось, что тот мальчишка, который целыми днями грыз сладости да мечтал о грудах подстреленных саблезубцев, был в два раза младше его.
