Во дворе тут же воцарилось молчание — похоже, к таким подаркам здесь не привыкли. Семь сотен гривен — не такая уж заоблачная сумма для среднего дворянина, но даже они не могли так раскидываться золотом.
А быть расточительным, оказывается, очень приятно.
— Дорогой подарок, — покровительственно сказал князь, принимая меч. — Благодарствую, родич, от другого бы не принял, а от своего не зазорно.
Тишина во дворе после заявления князя стала еще звонче. Народ начал поглядывать на меня, прикидывая новые расклады.
— Так, благородные эрлы, если позволите, я по старшинству выберу первым, — не спрашивая, а констатируя факт, сказал князь и подошел ближе к столу с оружием.
Как и следовало ожидать, выбор князя пал в основном на славянские клинки, и только два «бастарда» из обычной бронзы легли в кучку отобранных Боримиром товаров. Князь так же задумчиво посмотрел на латы, но, недовольно качнув головой, отошел в сторону.
Так, нужно озадачить гномов производством бехтерца или чего-нибудь посложнее. Пока я раздумывал, князь с хитрым видом присматривался к моему лицу. Не знаю, что он там прочел, но подошел ближе с совершенно неожиданными пояснениями:
— Ты, боярин, не напрягайся, остаток отдам золотом, не обижу.
Я нутром почувствовал, что нужно говорить князю правду.
— Да не о том я подумал, княже: жалею, что не заказал гномам нашу броньку, славянскую. Глупость сделал.
Князь громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— Молодец, наша кровь.
Насчет крови возражать я не стал — не та ситуация, к тому же атмосфера во дворике резко переменилась. Увлеченные рассматриванием оружия дворяне пропустили появление нового персонажа, а вот мы с князем заметили вовремя, причем отреагировали одинаково.
Ну конечно, не может быть, чтобы в этой приторно-сладкой цистерне меда не появилось ведро дегтя — черного и неприятного.
Словно зловещий ворон, на белом покрове дворика появилась черная фигура в монашеском облачении.
Представитель Ордена Чистых шел к князю неторопливо, словно чувствуя свою силу.
Плохо.
— Князь, — прошелестел из-под капюшона надтреснутый голос, — в доверенных тебе государем землях творится святотатство.
Когда монах остановился в пяти метрах от нас, я разглядел его лицо. Вытянутое, сухое, с резкими чертами и не очень здоровой кожей.
Врадак их что, под копирку делает?
— Поведай мне об этом, монах, — спокойно сказал князь, общаясь с Чистым с явной осторожностью.
А вот это еще хуже.
— Князь: вот этот, — с некой долей торжественности заявил монах, ткнув в меня пальцем, — нарушает повеление главы ордена и приказ короля.
Ага… вот, оказывается, в чем дело. Меня в который раз посетило странное ощущение, что я чего-то не понимаю. Ну не мог я настолько насолить брату Врадаку, чтобы вызвать такую ненависть. В столице мне удалось узнать, что, несмотря на фанатизм, к остальным Врадак относился с меньшим остервенением. Так на какую же мозоль монаха «посчастливилось» наступить именно мне?
Похоже, такое же недоумение посетило и князя, причем с изрядной толикой злости:
— Монах, ты думай, что извергает твой рот. Рядом со мной не «этот», а мой родич боярин Воронов. И еще, сначала нужно говорить «приказ короля». На повеления же твоего начальства мне плевать с самой высокой башни. Теперь говори по делу или уходи, не порти мне настроение перед охотой.
— Он покинул пределы своих земель, — не стал собачиться монах и перешел к фактам.
— Да, покинул, но у меня нет указаний по его заточению.
— Он соприкоснулся с мерзостью и не смеет пятнать своим присутствием чистые земли! Это…
— Хватит мракобесия! — жестко перебил монаха князь. — Говори по делу.
— Пусть ему и не запрещено указом короля ходить по другим уделам, но его мерзкие чудовища находятся вне его владения.
— Насколько мне известно, это не так, — уже совершенно спокойно возразил князь.
— Воды великого озера, — монах запнулся, не зная названия не такого уж большого водоема, но все же без проблем проскочил это место в своей речи, — навеки осквернили подводные монстры! Его нужно очистить, уничтожив всех чудовищ и проведя молебен.
— Озеро является частью владения Мен и по древнему праву дворян, только его владельца касается, что там происходит.
— Это неправда! — немного стушевавшись, но не сбавляя тона, заявил монах.
А вот это уже ошибка.
— Ты смеешь обвинять меня во лжи, смерд?! — От князя можно было прикуривать, даже попорченный фанатизмом мозг монаха осознал, что случился перегиб.
— Простите, князь, возможно, я ошибся, но даже если это так, вы поставили бессмертие своей души под угрозу, общаясь с этим святотатцем.
