Вновь натянув капюшон на голову, он направился на запад вдоль доков. Окинув взором всех остальных, Кейн пожал плечами и последовал за ним.
— Ну в самом деле, Айзек. Даже не знаю, почему я терплю твою некомпетентность. Клянусь, ты — просто чирей на заднице человечества. Если бы мне не доставляло некоторого развлечения видеть, как ты тут на ощупь бродишь, как слепец в борделе, я бы давно превратил твою плоть в камень и вышвырнул в гавань.
Кейн в изумлении уставился на сидящего перед ним человека, который без умолку сыпал ядовитыми оскорблениями. Темноволосый и смуглокожий, он, казалось, ненамного старше своего слуги, но его взгляд был настолько же циничен, насколько глаза Айзека жизнерадостны. А тот, не обращая внимания на обрушившийся на него поток брани, улыбался и продолжал разливать всем горячий чай из большого чайника.
— Быть может, он неверно понял мои жесты, — проговорила Саша, прихлебывая чай и настороженно наблюдая за собеседником. — Было темно, дождь лил как из ведра. Я не стала бы его винить.
— Вздор, — оборвал ее сидящий за столом человек. — Айзек — кретин наивысшего разряда. Если бы я не знал, что к чему, то решил бы, что его поместили в этот мир смертных лишь для того, чтобы досаждать мне. — Завершив сие высказывание, он насупился и поерзал на своем стуле, словно пытаясь усесться поудобнее.
Кейн заметил, как Саша недоуменно приподняла бровь.
«Понятно, почему юный Коул к тебе неровно дышит, — подумал он. — Ты привлекательная девушка, хотя по мне — слишком резкая. И слишком юная», — быстро добавил он, ощутив укол вины.
— Гарретт сказал, что ты поможешь нам добраться до Стенающего Разлома, — заявила Саша. — В Сонливии чрезвычайное положение. Как ты предлагаешь нас вытащить?
— Для большинства в этом городе я просто Эремул, довольно занудный парень, который любит копаться в книгах, — ответил тот, передвинув на столе большой том. Все вокруг было забито стопками книг и пачками бумаги, фолианты всевозможных форм и размеров заполняли бесчисленные полки и покрывали почти весь пол. — Немногие избранные знают меня как Эремула-мага.
— Ты имеешь в виду — Полумага, — тихо поправил его Айзек. — Тебя зовут Полумагом.
Эремул застыл.
— Я точно помню, что просил не называть меня так, шут гороховый.
— Так ты чародей? — поразилась Саша. — Невероятно! Салазар ни за что не потерпел бы присутствия мага в городе. Особенно после Отбраковки. Все, кто имел магический дар, были преданы смерти.
Эремул усмехнулся, неприятно скривив тонкие губы, и заговорил тихим, но полным почти физически ощутимой горечи голосом:
— Я служил писцом в Обелиске, когда вышел этот приказ. Я был молод и талантлив. Осмелюсь сказать, что я был любимцем его светлости. Вероятно, он видел во мне толк, раз позволил сохранить мне жизнь. — Упершись руками в край стола, он оттолкнулся от него.
Все сидевшие вокруг так и ахнули, за исключением Джерека, который весело фыркнул. Оказалось, что кресло Эремула стоит на больших колесах, благодаря которым оно легко откатилось назад, явив взглядам присутствующих мага во всей его красе — или, что более соответствовало действительности, в его полукрасе.
Ноги Эремула были ампутированы повыше колен. Его темно-зеленая мантия была укороченной, лишь слегка прикрывая культи.
Полумаг ухмыльнулся.
— Ни за что не скажешь, что наш великодушный лорд лишен милосердия. Салазар уничтожил лишь половину меня, а это наполовину меньше по сравнению с любым другим чародеем в Сонливии. Мне дали достаточно денег, чтобы устроить здесь книгохранилище. Пока я предоставляю городским правителям определенную информацию, когда это требуется, они оставляют меня в покое. Полагаю, я был счастливчиком, — язвительно добавил он.
Викард вздрогнул и потер нос.
— Ты… Ты осмелишься помогать врагам Салазара, несмотря на то, что он с тобой сделал? — запинаясь проговорил он.
— Он думал, что я сломлен, — ответил Эремул. Он постучал пальцем по голове. — И, несмотря на это, у меня все-таки есть мозги и немножко магии… хотя все это просто жалко по сравнению с лордом-магом. Но больше всего у меня
К судорожному смеху Эремула присоединились какие-то другие звуки, и Бродар Кейн осознал, что это смеется Джерек, резкий лай которого слился с хохотом Полумага в трагический дуэт. Саша и Викард явно чувствовали себя не в своей тарелке. Даже Айзек пришел в смятение.
— Ну что ж, — медленно проговорил Бродар Кейн, пытаясь восстановить в комнате атмосферу благоразумия. — Вернемся к делу. Не скажу, что так уж люблю всякую магию, но, если ты сможешь вытащить нас из Сонливии незамеченными, думаю, я с этим примирюсь.
Эремул внезапно перестал смеяться — по крайней мере, производить шум, который выдавал за смех.
