— А сам-то как думаешь? Это похоже хоть на кого-то из тех, с кем мы воевали в Британии? Да и вообще, в любом другом месте империи, если уж на то пошло? Каратак — обычный человек, воин, такой же, как я и ты. Не великан, не дикарь, можно сказать, даже не варвар. Просто человек, который возглавил свой народ, чтобы бороться с завоевателями, которые пришли, чтобы забрать их землю и поработить их. На его месте мы сделали бы то же самое… это все, что я могу сказать.
Катон осушил чашу и задумчиво поглядел на пьяниц.
Салин удивленно поглядел на него, слегка приоткрыв рот, а потом посмотрел на Макрона. Тот поскреб подбородок, прежде чем ответить.
— Дорога у нас долгая была, — сказал Макрон. — Хорошо посидеть со старым товарищем, поболтать, но нас ждут дела в Риме. Так что допьем вино и отправимся.
Ветеран понял намек, допил вино и встал.
— Благодарю за оказанную честь. Надеюсь, император достойно вознаградит вас.
— Хорошо бы так, — уныло ответил Макрон. — Но это уже совсем другая история, брат Салин.
— Ну, если будете возвращаться из Рима через Остию, загляните в таверну, может, встретимся. Вина на ваш выбор за мой счет.
Макрон ухмыльнулся.
— Тогда уж точно зайдем.
Он выставил руку и стукнулся с ветераном предплечье о предплечье. Затем ветеран вежливо кивнул Катону.
— Надеюсь снова с вами увидеться, господин.
— Что? — переспросил Катон, поспешно подняв взгляд, и тоже кивнул. — Да, конечно.
Салин вернулся в другой угол таверны со своими товарищами, немного помрачнев, а Макрон вздохнул.
— Чудесненько. Настроение убил намертво. Я уже думал, мы тут весь вечер бесплатно пить будем.
Катон медленно покачал головой.
— Извини. Я просто очень далеко отсюда.
Макрон тихо вздохнул.
— Совершенно естественно, парень, что ты так по ней тоскуешь. Я это понимаю.
— Да…
Катон прокашлялся.
— Опять же, Луций. Я отец, который еще не видел своего сына. Даже не знаю, как на это реагировать. Не знаю, что чувствовать по отношению к нему.
Катон поднял взгляд.
— Макрон, друг мой, я вообще не понимаю, что мне со всем этим делать. Когда мы были в Британии, я тосковал по Риму и хотел вернуться. Теперь же, когда мы здесь, я уже не чувствую себя дома. Мне ничего не остается делать, только тосковать, все так мрачно… прости.
Он виновато улыбнулся.
— Наверное, сейчас я напоминаю тебе того жалкого дрожащего новобранца, которого ты увидел холодным зимним вечером на границе у Рейна.
Макрон приподнял брови.
— Ну, я этого не говорил, но… ладно, давай, еще тебе налью.
Катон вздохнул.
— Думаешь, поможет?
— Кто знает? Но совершенно точно хуже не будет. Так ведь?
Катон с трудом усмехнулся, и они выпили еще вина. Затем Макрон заговорил снова:
— Парень, я тебя уже десять лет знаю. За эти годы тебе удавалось справиться почти со всем. Не было такой проблемы, которую ты бы не взялся решать и не решил бы. Знаю, сейчас совсем другое дело, и ощущается это так, будто какой-то ублюдок из тебя стержень вынул, но жизнь продолжается. И всегда будет. Юлия была чудесной девушкой. Ты любил ее больше жизни. Как твой друг я делю с тобой твое горе. Но у тебя есть сын, и ты ему нужен. А потом будут новые сражения, где я и легионеры, которыми ты будешь командовать, будут нуждаться в тебе. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?
Макрон потер морщинистый лоб.
— Черт, я не мастак говорить. Совсем.
Катон улыбнулся.
— Ты сказал то, что нужно было сказать. Думаю, я тебя понял. Хоть и не уверен, что ты сам до конца понял.
Макрон нахмурился, раздумывая, как ответить.
— Ладно, остается только легионеров учить, — буркнул он. — По крайней мере, в этом я толк знаю.
— О да, в этом нет никакого сомнения.
