и подошло к остальным центуриям когорты, смыкаясь с ними. Центурия Порцина первой отошла за стену, затем отошла центурия Петиллия. Окровавленные гвардейцы, которым пришлось защищать пролом, а потом пробиваться через ряды врагов, отступили последними. Ворота накрепко закрыли. Катон отдал штандарт одному из воинов второй центурии и поднялся на стену с Макроном и остальными командирами.
Бунтовщики не пытались возобновить штурм, опершись на оружие и отдыхая. Некоторые взялись уносить раненых.
— А что они теперь собрались делать? — поинтересовался Петиллий. — Почему они остановились?
— Возможно, запал потеряли, — предположил Порцин.
— Это уж вряд ли, — сказал Макрон. — Гарантирую, у Искербела для нас еще сюрприз есть.
Катон почувствовал, как руки и ноги начинают дрожать от усталости и нервного напряжения боя. Крепко схватился за деревянный брус на стене, чтобы скрыть дрожь в руках, и попытался предугадать намерения противника. У него на глазах ряды бунтовщиков расступились, когда от надвратной башни к ним поехал всадник. Катон узнал Искербела. Вражеский вождь спешился и прошел несколько шагов по телам воинов, своих и римских. Затем остановился и стал на колени. Подхватил лежащего на земле под руки и под колени. Хотя до них было не меньше сотни шагов, Катон был уверен, что это гигант-астуриец. Друг Искербела, по которому он теперь горевал. Несмотря на всю тяжесть положения, в котором оказался он сам и его воины, Катон молча посочувствовал противнику.
— Что это там в воротах? — спросил Макрон, прикрывая глаза рукой от солнца.
Катон перевел взгляд и увидел караван мулов, которые тащили длинное низкое сооружение с угловатым верхом. Оно приближалось, удаляясь от башни, и Катон разглядел колеса. И тяжело вздохнул.
— Это навес. Могу предположить, что скоро подвезут и таран.
И действительно, вскоре появилась колонна людей, несущих на веревочных петлях таран. А следом двинулись телеги с фашинами. И еще телеги с какими-то деревянными рамами.
— Да уж, повозились они, — сказал Макрон. — Куда больше, чем мы могли бы представить.
Катон безрадостно усмехнулся.
— После того как я поклялся, что больше не стану недооценивать Искербела. Очень жаль, что он наш враг. Нам бы такие пригодились в легионах.
— Нам бы пригодилось, если бы таких поменьше среди наших врагов было, — возразил Макрон.
— Это уж точно, — ответил Катон, наклонив шею и хрустнув ею, чтобы снять напряжение. — Центурион Петиллий!
— Командир?
— Твои люди еще не вступали в бой. Пусть они займут стену. Остальные пусть отдохнут хоть немного. Порцин, пусть твои люди подтащат камни к воротам. Заложите их покрепче и повыше.
— Есть, командир.
Когда двое командиров спустились со стены, чтобы выполнять приказы, Макрон заговорил тихо:
— Думаешь, это поможет?
— Хоть как-то. Все что угодно, чтобы выиграть время. Нам только продержаться, пока Вителлий подойдет…
Враги не теряли времени, готовя следующий этап штурма. Катон понял, что Искербел полностью контролирует ситуацию. Точно знает, что делать, и спланировал последний этап штурма до мелочей. Навес, деревянный каркас, обтянутый мокрыми шкурами, выставили прямо по направлению к воротам в сотне шагов от них. Затем внесли внутрь таран и подвесили. Конец тарана выступал вперед на шесть футов, и Катон разглядел, что его конец укреплен железными пластинами. Ворота второй стены долго не продержатся под ударами такой штуки. Когда проломят ворота, враг пойдет на штурм на стены с обеих сторон, забрасывая ров фашинами.
Последний пункт вражеского плана стал очевиден, когда собрали конструкции из деревянных рам. Искербел полностью воспользовался умениями тех, кто оказался под его началом. Должно быть, некоторые из них имели инженерные навыки — те, кого он освободил на рудниках.
— Катапульты… — сказал Макрон. — Плохо дело.
Вскоре после полудня бунтовщики завершили приготовления. Те, что должны были работать с тараном, стояли рядом с навесом. Позади шести катапульт в воздух подымались струйки дыма от небольших костров, которые развели расчеты катапульт. Искербел вышел вперед и сам подал сигнал к началу штурма. Люди сразу же навалились на рычаги, защелкали трещотки, и метательные рычаги начали сдвигаться назад, натягивая туго сплетенные пучки жил, служившие пружинами. Такие метательные орудия были способны выбрасывать камни и другие снаряды на большое расстояние. Когда все машины взвели, бунтовщики вложили в петли катапульт амфоры. На горле каждой амфоры были толстые мотки ткани. Взяв факелы, бунтовщики подожгли их. Искербел обнажил меч и поднял так, чтобы все расчеты катапульт его видели.
— Хвала богам за все то, что нам предстоит, — сказал Макрон. — Берегись, зажигательные! — крикнул он, предупреждая обороняющихся.
Искербел взмахнул мечом, и люди у катапульт сдвинули рычаги. Метательные рычаги дернулись вверх и вперед, с грохотом ударяясь о кожаные стопорные ремни. Амфоры взметнулись в воздух и медленно полетели к стене, оставляя за собой дымные следы. Достигнув верхней точки траектории, они
