задрожал в его руке. Катон же отвел древко штандарта назад и ударил острием нижнего конца противнику в ключицу. Тот потерял равновесие и упал навзничь, увлекая за собой с полдесятка своих товарищей. Прежде чем Катон успел сделать что-то еще, Крист и один из гвардейцев стали по обе стороны от него и сомкнули щиты, защищая штандарт. Катон поднял его и покачал из стороны в сторону. Римляне не отступали, презрительно крича на врагов. Мгновение — будто по общему безмолвному согласию бой остановился, и бунтовщики отступили. Воины по обе стороны тяжело дышали, настороженно глядя друг на друга и ожидая продолжения боя.
Глянув через плечо, Катон увидел, что Пульхр и его гвардейцы дошли до второй стены и начали строиться у ворот. Ближе центурии Петиллия и Порцина удерживали позиции. Гвардейцы под командованием Макрона на развалинах стены тоже стояли прочно, а вот дальше центурия Мусы понемногу отступала, и была угроза того, что враги в любой момент обойдут ее с флангов. Пора отходить, решил Катон. Прежде чем обороняющихся у стены сомнут и порубят в куски.
— Труби отступление. — сказал он через плечо горнисту.
Гвардеец поднес к губам сверкающий в лучах солнца горн и попытался трубить. Звук получился слабый. Попытался еще раз с тем же результатом.
— Во имя богов, сплюнь, парень! — рявкнул Катон. — Сплюнь!
Гвардеец кивнул, прокашлялся, сплюнул в сторону и снова подул в горн. На этот раз сигнал прозвучал громко и отчетливо. Трижды повторив его, сигнальщик опустил горн.
Сделав глубокий вдох, Катон прокричал сквозь оглушительный шум боя:
— Вторая центурия! Выходим из боя! Отступаем за штандартом!
Гвардейцы начали пятиться, не нарушая боевой строй и оставляя между собой и противником гору тел убитых и умирающих. Римляне уже отступили до середины склона, когда в рядах бунтовщиков кто-то закричал. Крик подхватили другие, и он превратился в рев. Бунтовщики двинулись вперед, перебираясь через тела убитых, чтобы продолжить бой, и остановились лишь затем, чтобы добить нескольких римлян, слишком тяжело раненных, чтобы отступать. «Им уже ничем не поможешь, — с горечью подумал Катон, глядя на смерть своих воинов. — Ничем, только клятвой отомстить за них, если будет возможность». Остаток центурии, не более сорока гвардейцев, оказался на ровном месте, и воины быстро сомкнули фланги, выстраиваясь плотным каре вокруг штандарта и выставляя щиты во все стороны. Дальше вдоль стены Макрон и Муса сделали то же самое, и их центурии образовали общее каре. К ним устремилась и вторая половина центурии Макрона, те, кто до этого стоял на правой стороне стены. Теперь им пришлось бежать, чтобы присоединиться к остальным. Командиры громко отсчитывали ритм, и два каре медленно отступали ко второй стене. Бунтовщики облепили остатки первой стены, торжествуя и радостно крича, презрительно улюлюкая вслед римлянам, так, будто уже добились великой победы.
Катон прикинул расстояние между его гвардейцами и большим каре. Шагов сорок, не больше. Вместе у них будет больше шансов, чем порознь, решил он.
— По команде разойтись и бегом к другому каре, — приказал он.
Катон снова поглядел на бунтовщиков. Похоже, они не слишком стремились преследовать римлян. Несомненно, большие потери в сражении за проломы подорвали их боевой дух.
— Разойдись!
Гвардейцы мгновенно развернулись и побежали к соседнему каре. Катон положил древко штандарта на плечо, чтобы оно не очень мешало, и тоже побежал со всех ног.
Враги сразу же прореагировали, встретив внезапное бегство римлян оглушительным улюлюканьем. Несколько человек выскочили вперед и стали призывать остальных пуститься в погоню. Потом их стало больше, а затем все войско бунтовщиков, будто подталкиваемое невидимой гигантской рукой, хлынуло вперед.
Катон увидел, что каре остановилось, и ближайшие к ним гвардейцы разомкнули строй, чтобы бегущие могли к ним присоединиться. В своих тяжелых доспехах и со щитами гвардейцы не могли бежать так же быстро, как бунтовщики, но у них была фора. Самые быстроногие из римлян уже забежали внутрь каре, и Катон слегка замедлил бег, чтобы оглянуться. Позади было еще несколько человек, а первые из бунтовщиков были шагах в двадцати, не больше.
— Бегите, дураки! Со всех ног бегите!
В следующее мгновение он вбежал в просвет каре и едва не сбил с ног гвардейца, который резко остановился прямо перед ним. Удержав равновесие, Катон снова поднял штандарт и оглянулся. Последний из его воинов бежал, стиснув зубы, но попал ногой на камень и подвернул ее, падая на бок и поднимая облачко пыли и песка. Катон инстинктивно шагнул в его сторону, но, прежде чем он успел сделать еще шаг, гвардейцы сомкнули ряды, преграждая ему путь. В любом случае, отставшего уже было не спасти. Прежде чем он успел подняться на колени, на него набросились трое бунтовщиков. Первый ударил его ногой в бок, а двое других, наклонившись, принялись рубить римлянина, один — коротким мечом, другой — топором. Во все стороны полетели брызги крови.
— Командир, ты в порядке? — спросил Катона Макрон, взяв его рукой за плечо.
