беседующие с Тибо, насторожили её. Она осторожно приблизилась к окнам домика, стараясь оставаться незамеченной, и услышала доносившиеся изнутри звуки громкого спора. Один из голосов принадлежал мужу, а другой, более бесстрастный, неизвестному гостю.
– Я ожидал, что тебе будет приятно получить обратно это украшение с рубином. Оно было на твоей супруге, когда она оказалась в плену.
– Замаливаешь вину? Ведь я всё знаю.
– К чему громкие слова? Деревенька ничего не стоила тогда.
– Но ты знал! Знал, что там в горе серебро. И ничего не сказал мне.
– Откуда мне было знать? Помилуй! Что за подозрения? Заурядная деревенька. Места красивые, согласен, но не более. Мне наконец улыбнулась удача! А ты, мой друг, не рад, а завидуешь и напрасно обижаешь. Не держи чёрных мыслей…
– Как я, осёл, не догадался, что ты возишься со мной, потому что сделка сулила большую выгоду?
– Давай прекратим ненужный спор, ведь мы соседи. Нам не стоит ссориться, – спокойно увещевал незнакомец.
– На мою помощь не рассчитывай. Людей не дам. Ты теперь себе любое войско прикупить можешь, Роскви! Зачем тебе нищие друзья?
– Я думал, что мы договоримся, – с неприкрытой угрозой в голосе произнёс граф, – но ты глуп и упрям.
– Я всегда таким был, и ты этим пользовался! Как я мог не понять?! Ты же ради барыша и отца родного продашь!
– Поосторожнее с бывшим союзником! Ничто не помешает мне рассказать правду твоей красотке.
– Если ты это сделаешь, то я сам сниму с тебя шкуру, с живого!
– Вот как ты заговорил! Да если бы не я, то не глядела бы на тебя благоверная с такой нежностью и преданностью. Кто устроил её похищение? Кто положил ради этого своих лучших людей? Кто запугивал её в подземельях и тёпленькой доставил в твои руки? Чья наука помогла добиться расположения воительницы и уложить на брачное ложе? Где твоя благодарность? Забери её золотые игрушки, одни неприятности от них… – металл загремел по деревянному полу.
– Не сомневаюсь, иначе бы ты не вернул мне такой увесистый кусок золота, – язвительно усмехнулся Тибо.
– Как бы то ни было, я предлагаю по-прежнему оставаться добрыми соседями, – холодно игнорировал иронию граф.
– Прошлое уже не вернёшь, невозможно.
– Хорошо, представь, что я бы сказал о рудниках с серебром. Что бы изменилось? Ты оставил красавицу мне? Не расстался бы с богатством?
Наступила томительная тишина. Коринн, поняв всё, в тупом оцепенении ждала ответа мужа. Тибо был застигнут врасплох прямым вопросом графа.
– Не знаю, – неуверенно промямлил прямодушный вояка. – Я уже к ней привык как-то…
– Вот так, – философски заметил Роскви. – Всё проходит, лишь серебро и золото вечны.
Коринн стояла, будто поражённая громом. Рука бывшей воительницы тянулась к кинжалу. Первой мыслью было убить и графа, и предателя, воспользовавшегося слабостью неопытной девушки. Но любящее сердце наложило вето на безумную идею. «Сама виновата», – шепнуло оно. Тибо всё же поступил честно, женившись на любимой. Пусть и дорога к браку не была прямой.
– Зря ты узаконил свои отношения, – сочувственно проговорил граф, словно уловив мысли разъярённой женщины. – Я бы тебе столько красоток приволок, что только деревеньки готовь…
– Не приезжай сюда больше, – голос Тибо был неестественно тих, он едва сдерживался. – Не оскорбляй ни меня, ни мой дом…
Он не успел произнести слова: «Я всё же люблю её». Вечным укором они остались в его сердце. Последовала жестокая расплата за недолгое промедление в диалоге. Тяжелый удар потряс дверь. Это Коринн в отчаянии вонзила нож в дерево, вложив в него всю боль отрезвления, обрушившегося на женщину холодным водопадом. Собеседники вздрогнули и переглянулись. Тибо распахнул дверь и увидел знакомую рукоятку с навершием-цветком, в центре поблёскивал в ночи голубым отсветом аквамарин. Муж сам недавно подарил ей оружие, говоря, что оттенок камня и цвет глаз любимой похожи…
– Она всё слышала, – до незадачливого супруга не сразу дошёл смысл сказанного.
Тибо, движимый страшным предчувствием, бросился к каменной башне. Вход был заперт изнутри, и ему пришлось повозиться, прежде чем дверь поддалась его мощному натиску. На шум сбегались стражники, разбуженные воины, слуги и прочая челядь. Забрехали собаки, в стойлах захрапели потревоженные кони. Ничего не замечая вокруг, перепрыгивая через несколько ступеней, Тибо нёсся наверх. Дверь в комнату также оказалась запертой и поддалась не сразу. Воин потерял драгоценные минуты.
Коринн стояла с верёвкой в руке над кроваткой маленькой белокурой девочки. Дочка мирно посапывала и не знала о смертельной опасности, нависшей над матерью и над ней.
– Вот и всё! Пора расплачиваться, – в воспалённом мозгу женщины проносились и быстро меркли картины её прошлой жизни.
Сценки светлые и не очень, добрые или наоборот бешено мелькали в безумном калейдоскопе. Из глаз красавицы катились крупные слёзы.
– За предательством следует предательство! Ты тоже станешь игрушкой в их руках, моя мать была права. Но… нет? Отец любит тебя по-настоящему, не то что… меня. Я искуплю свою вину перед богиней. И твоя судьба тоже в её руках. Ты разделишь мою участь или станешь свободной от обета. Пусть решат небеса!
До Коринн донёсся шум снизу, и она торопливо обвязала верёвкой тельце крепко спящего ребёнка. Другой конец она обмотала вокруг талии. Затем
