Влюбиться по-настоящему, если честно, я боюсь. Когда перестаёшь холодно мыслить, рассчитывать и принимать решения. Было со мной такое затмение…
– Прости, Клепп, но ты уже не влюбишься. Шансов было предостаточно.
– Я не хочу.
– Разве можно приказать сердцу?
– Да, когда внутри только начинает разгораться. Перехватить и остановить чувство несложно.
– Бывает любовь как удар молнии. Сразу разобьёт оковы, которыми ты обвешался.
– Ты поэт?
– Нет, но со мною так и было.
– Ты не говорил со мною раньше про эту историю…
– Так повода не было. Ты настолько серьёзно жениться не собирался.
– И что с твоей страстью случилось?
– Ничего, перегорела. Правда, не до конца. Та девушка меня видеть не захотела больше.
Зигвард опустил голову, воскрешая былые переживания в памяти.
– Знаешь, если честно, сердце до сих пор болит, как вспомню. Удивляюсь, почему не умер, когда мы расстались.
– Кто был виноват?
– Я тогда был молодой: вспыльчивый, гордый, может, и не ласковый. Но любил, как… Готов был жизнь за неё отдать.
– А она?
– Предпочла другого. Мягкотелого, смазливого дурака. Хлеб растит, да и детей теперь тоже.
– И ты стерпел? А говоришь – жестокий. В бою разве только, с врагами…
– Раньше, по молодости, со всеми резкий был. А ведь женщины любят, чтобы их по шёрстке гладили.
– Кто же этого не любит? Различать надо, кто и зачем гладит. А прикладывать их всё равно надо, чтобы не распоясывались.
– Осторожно, а то некому будет второе княжество в наследство оставить.
Клепп легко сел на коня и резко развернул его на месте, чтобы видеть лицо собеседника.
– Да наследник-то у меня есть. И мне теперь неинтересно просто заиметь ребёнка. Пусть тогда уж будет он необыкновенным, от брака, освящённого самыми сильными богами. Вот это я понимаю, вот это – цель. Ребёнок, который родится от неземной любви…
Зигвард покачал головой:
– Замахнулся. Искать будешь – время потеряешь. Ты и так первый во всём, так не требуй от небес слишком многого. Умерь аппетит: не мальчишка уже! Вон и седина в волосах.
– А мне скучно жить без мечты!
Клепп заставил коня с места сорваться в галоп, и верный помощник невольно залюбовался грациозной, как у тигра, статью хозяина.
– Кто ищет страсти – находит пропасти, – услышал он тихий голос за спиной.
Берт возник ниоткуда. Зигвард вздрогнул от неожиданности и выругался:
– Ты, как смерть, подкрадываешься бесшумно и застаёшь врасплох. Слышал разговор?
– Бас герцога слышно и у нас дома, – юноша неопределённо махнул рукой в сторону родной земли.
– Когда-то он туда вернётся…
– Надолго свои земли не оставит.
– Мне, как всегда, присматривать за ними придётся. Буду управлять, пока меня не прикончат прихлебаи его сестры. Я им давно как кость в горле. А тебе, кстати, велено заняться душой барона. Он болен, и ему надо сказки твои послушать.
Фридберт обиделся:
– Ты никогда не хотел дослушать меня. Может, мои «сказки» и тебе помогли б.
– Ты ещё не знаешь жизни, мальчишка. Что ты можешь мне рассказать? Я на полях боёв принёс уже столько жертв своим богам, что они должны сделать меня бессмертным.
– Они не дадут тебе вечной жизни, потому что их нет. Они – выдумка. – Если бы герцог не покровительствовал тебе, не сносить бы тебе головы, щенок. Мои предки верили в этих богов. И наш род всегда был богатым и успешным.
– Ты не знаешь мира и покоя на земле. Будет ли он у тебя на небесах после смерти?
– Когда я иду в бой, то не о покое думаю. Я знаю, что вырву победу. Мои боги спасут от ран, а рука не подведёт.
– А кто поддержит тебя, когда ты состаришься и ослабнешь? – Берт прицепился как репей.
– С тобой я советоваться не буду, – глаза служаки неожиданно погрустнели.
