бабушку. Как вы поняли, это вовсе была не поминальная речь.
– Лукавый Создатель иллюзий, имя которому лжец и обманщик, снова лелеет мечту вернуть Хаос на трон и уничтожить Первородного и его замысел, – громом гремел голос девочки посреди огромной площади, пережившей три революции. – Мы с вами, витчхантеры Санкт-Петербурга, отныне – последний оплот и надежда Первородного. Древние – алчные жалкие сибариты, купленные лжецом на корню, и мы с этого дня должны перестать подчиняться им. С сего момента у вас больше нет обязательств перед ними, как и перед жалкими людьми, которые ничем не могут нам помочь в этой битве с надвигающимся Хаосом. Люди будут рады питаться иллюзиями Создателя, они с удовольствием примут его мир и сгинут в Хаосе, если мы единым фронтом не выступим против Древних под знаменами Первородного! Они, эти древние предатели, уже убили Великую мать, подло пробравшись к ней в больницу. Чего еще нам ждать? Они перебьют нас по одному, если мы не примем вызов и не вступим в бой! И в этот бой поведу вас я, ваша королева Виктория! Помазанная на царство самим Первородным!
Витчхантеры внимали этому энергичному потоку ахинеи, забыв о январском морозе и непроизвольно открыв рты, из которых в небо Астралии уходили сизые клубы пара. Неистового оратора меж тем что-то явно беспокоило. То и дело Виктория резко встряхивала головой, словно хотела вытрясти из нее нечто, что ей очень мешало. Первого витчхантера, засмеявшегося, глядя на ее странный тик (а им оказался молодой розенкрейцер), она превратила в мадагаскарского таракана. Стоящий рядом друг поднял с булыжной кладки насекомое и положил его за пазуху пуховика. Больше никто на площади не смеялся.
Ма-Маша, с ужасом наблюдающая за происходящим, шепнула на ухо остолбеневшему Герману Адамсону:
– Это наша девочка? Ты что-нибудь понимаешь? Она же собиралась говорить о маме. Бедняжка, похоже, помешалась от горя.
– Тсс, Маша. Все не так просто. Наша маленькая девочка выросла в большую проблему. Мне очень страшно. Страшно за нее.
Единственный из собравшихся на Дворцовой площади, кто внимал речь Виктории спокойно и с удовольствием, был старый филин. Магистр Филантроп сидел на широком поручне трона и внимательно следил за реакцией витчхантеров недобрыми желтыми плошками глаз. Тем временем Виктория продолжала радовать собравшихся сногсшибательными новостями:
– Услышьте меня и примите это навсегда как единственную истину! Древние нам больше не нужны. Я теперь напрямую общаюсь с Первородным! Я – единственная не продавшаяся Древняя, не считая левой главы Уробороса. Каст больше нет. Есть только мы – посвященные, Первородный и наши враги! Питер отныне и навеки будет столицей Астралии, как и рассчитывал Первородный, когда посылал сюда колдуна Петра Великого. Нам необходимо сплотиться! Нужно вычистить предателей в своих рядах и готовиться к войне с Москвой, где в Кремле засели продажные Древние, пока они не обратили все вокруг в Хаос. Властью, данной мне свыше, я объявляю себя вашей королевой, Великой матерью, Верховной ведьмой и Главным Инквизитором. Слава Первородному!
– Слава королеве Виктории! – прокричал ей в ответ Фил.
Остальное витчхантерское воинство безмолвствовало. Они собирались на траурное прощание с Великой матерью, а попали на призывной пункт. Воевать с Древними – это звучало более чем дико. Большая часть витчхантеров никогда ни с кем не воевала, лишь единицы участвовали в боевых операциях, и то против таких же, как они, посвященных, только оступившихся и вредящих людям. Но биться со всесильными Древними? Это же полное безумие. Возможно, это какой-то спектакль? Или странная проверка? Уставы тайных обществ не позволяли их членам роптать, поэтому они угрюмо молчали, стояли и ждали, что за них выступят главы их орденов.
– Вот как, значит? Не хотите кричать славу Первородному? Боитесь воевать со слугами Хаоса? Вам страшно умереть во славу добра, справедливости и порядка? Тогда зачем вы вступали в витчхантерские ордена? Чтобы ходить на костюмированные балы и карнавалы в Астралию? Или чтобы раз в году линчевать зарвавшуюся ведьму? Вы не витчхантеры, вы тараканы! Хотите спрятаться и пересидеть апокалипсис за холодильником? Есть здесь кто-то, кроме трусов? – неистовствовала перед молчащим собранием самопровозглашенная королева.
– Королева Виктория сказала свое слово, – зычно произнес мрачный филин, – теперь слово за главами орденов. Есть ли среди вас несогласные, о Великие Мастера?
Виктория перестала кружить вокруг столпа и уселась на трон, саркастически улыбаясь и нагло скрестив руки на груди. Голова ее по-прежнему нервно подергивалась.
Ратибор, бородатый дородный глава ордена Перунов, всю пламенную речь Виктории пытался встретиться взглядом с Германом Адамсоном, но ему это так и не удалось. Отец фиглярши, превратившей прощание с собственной бабушкой в злостное осквернение традиций, нелепый спектакль с самокоронацией и объявление войны тем, кому они служили испокон веков, прятал от него глаза, полные стыда. Если бы не стоящий тут гроб с Великой матерью, могучий воин Ратибор давно бы уже положил конец этой истерической речи. Его – великого ведуна – обозвали трусом и тараканом! Прав был покойный Авессалом: от этой девчонки одни проблемы. Еле сдерживая клокочущую внутри ярость, Ратибор ждал возможности сказать зарвавшейся ведьмочке все, что о ней думает.
– Я не согласен!
Огромный ведун сделал два шага вперед в сторону трона. Над площадью пронесся вздох облегчения. Это витчхантеры дружно приветствовали своего защитника. Никто из них не сомневался в том, что сейчас скажет ведун.
