– Но сначала я хочу поклониться Великой матери и попросить у нее прощения за то, что мы не смогли ее уберечь. И еще хочу от имени всех присутствующих попросить у нее прощения за тот позорный спектакль, в который нас втянула ее неблагодарная внучка.
Бледное лицо Виктории вытянулось и стало белее снега. Она опустила руки на подлокотники трона и теперь дробно отстукивала серебряным пальцем по вулканическому стеклу известный только ей мотивчик. Синие, полные ненависти глаза она устремила на огромного Ратибора, дрожащего от негодования.
– Я не помню большего позора на собраниях витчхантеров! Это даже не смешно. Мы – орден Перуна, и мы не пойдем против Древних по первому велению сошедшей с ума ведьмочки. Мы испокон веков служили Древним и будем им служить всегда. Это наша главная скрепа и традиция. Мы держимся наших корней, клянусь Велесом! Это и есть мировой порядок, а все остальное – происки Хаоса, под какой бы личиной он ни прятался. Клянусь Перуном, если бы в Астралии не было запрещено убивать, я бы прямо сейчас свершил праведный суд! – Захлебнувшись волной злобы, Ратибор на секунду умолк. – Мы выходим из подчинения ордену Уробороса и отныне не желаем знать никого из его членов. Теперь мы будем защищать священный Петербург от злокозненной нечисти и слуг Хаоса. Мы – великие ведуны-богатыри, и нам с гадюками больше делить нечего! Может, ты и меня превратишь в таракана, девочка?
Ратибор ударил о камни медным посохом, зажатым в правой руке, выбив из них сноп искр. И в тот же миг ведун на глазах у всех раздулся, став в семь раз больше, чем был. Теперь над каменным гробом Великой матери возвышался настоящий былинный богатырь в полной боевой амуниции. Блестящие монгольские доспехи ведуна покрывали скандинавские защитные руны. За ним поспешно выстроились члены его ордена.
Королева-самозванка продолжала молчаливо отбивать дробь пальцем, сидя на троне, как всем показалось, в глубокой задумчивости и растерянности. Она дождалась, когда весь орден Перуна с примкнувшим к нему бывшим орденом Авессалома выстроится за непреклонным гигантом Ратибором. Два оставшихся ордена колебались, ожидая слова своих глав. Ведьма на троне видела каждое шевеление губ каждого витчхантера на площади. Она слышала каждую их мысль. Она знала, что все будет именно так. И была готова. На плечо к ней взлетел верный Фил.
– Первородный говорит, что предатели и еретики будут гореть синим пламенем, – громко произнесли черные губы Виктории, совершенно не ее голосом, низким мужским баритоном, от которого ей самой стало немного страшно.
– Предатели будут гореть, это ты верно подметила, ведьмочка, – издевательски передразнил лжекоролеву Ратибор, грозно поглядывая на нее с высоты своего великанского роста. – А мы, витчхантеры Перуна, – не предатели и никогда не оскверним клятву, данную Древним…
Он повернулся налево, сделал шаг – и вспыхнул синим факелом. Голова богатыря стала высоким и яростным пламенем, а могучее тело по инерции сделало еще пару шагов вперед и встало, воздев огромные руки к небу Астралии, будто требуя от Первородного прекратить это безобразие. Мощные ладони-лопаты Ратибора, вслед за головой, тоже вспыхнули синим огнем, превратив его тело в сюрреалистический трехсвечник. Витчхантеры ордена Перуна отпрянули назад и застыли, словно древние люди, в первый раз увидевшие огонь. Страшное зрелище заворожило присутствующих. Кричащий от нестерпимой боли Ратибор стоял, удерживаемый неведомой силой, а его голова и руки выгорали, словно бенгальские огни, разбрасывая вокруг красно- черные шипящие искры. От яркого пламени резало глаза. От ужасного предсмертного крика, летящего из адского факела, заткнули уши даже самые отважные.
Страшный ритуал сожжения самого сильного из них подавил волю собравшихся. Не решившись сразу вступиться за Ратибора, они теперь мучились вдвойне – и от страха, и от сознания собственного ничтожества. Герман и Ма-Маша смалодушничали, не выступили всем орденом против своей обезумевшей дочери, замешкались на какую-то минуту. И этой минуты Виктории хватило, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Ведьма на троне закричала:
– Гори, еретик, гори! Вот что будет с каждым, кто предаст Первородного и его королеву! Я теперь слово Божие и его закон! Нигде не укрыться вам от зоркого ока Первородного и от руки Королевы его!
– А ну-ка на место, мои смелые воины! Вы с нами или с Ратибором? – истошно проорал собравшимся магистр Фил с плеча Верховной ведьмы, и никто на Дворцовой площади теперь не посмел его ослушаться. – Молодцы! Правильный выбор. Нам, магам-витчхантерам, теперь нужно держаться вместе!
– Слава Первородному! Смерть еретикам! Слава королеве Виктории! – Это кричал Карл Иванович Розен, глава ордена Розенкрейцеров, потрясая в воздухе шпагой и искоса глядя, как догорает его друг Ратибор.
– Слава! – нестройно, но уже достаточно громко пронеслось над рядами смертельно испуганных витчхантеров. – Слава королеве Виктории!
– Еретики! Ваше время вышло! Хаос не пройдет! – ликовала Тори, забравшись с ногами на черный трон. – Пепел! Я вижу пепел священных костров! Мы победим! Слава витчхантерам Питера!
– Слава королеве Виктории! – послушно ответило ей войско.
Теперь уже ее войско.
Ратибор давно прекратил кричать. Огромное мертвое тело богатыря с лязгом грохнулось рядом с гробом бабы Любы. Теперь оно грудой раскаленного железа, словно немой укор кричащим «славу» его убийце колдунам, лежало там, дотлевая в доспехах и источая отвратительные ароматы страшного каннибальского пикника. В широко открытых глазах Ма-Маши и Германа Адамсона горел жгучий ужас стыда и бессилия. На трон, где бесновалась их дочь, они старались не смотреть. Ваня Гамелянский, спрятавшись за спинами родителей, стоял с прикрытыми глазами и непрестанно, как мантру, шептал на ухо
