Город встал. Транспорт, занесенный снегом, спал в парках. Самолеты не летали. Мобильные телефоны и спутниковые антенны не работали. Пропал интернет. Из Москвы и других городов в город на Неве спешила помощь, но, чтобы пробраться сквозь снежные завалы Ленинградской области, нужно было время.
А пока жители Северной столицы, поневоле ставшие обитателями снежного города, начали постепенно осваивать новую реальность. Они откапывали лопатами двери в парадные по утрам и вечерам, прокладывали, как кроты, ходы во дворах, выпрыгивали из окон в многометровые сугробы. По Невскому проспекту бегали под снегопадом отчаянные лыжники. Дети, понастроившие бесконечные крепости и горки, играли в снежки и катались на санках. Никто, кроме правительства, пока не задумывался, что запасов продовольствия в городе хватит еще максимум на пару недель. Прихожане в церквях пытались замолить все грехи, за которые их город настигла кара небесная, а снег все шел и шел, будто кто-то наверху не желал больше видеть Питер и решил таким вот образом сровнять его с землей.
– Колдун Степанов продолжает распространять среди знакомых витчхантеров ересь, что снегопад сей есть кара Первородных за наше отступничество и за смерть Ратибора в Астралии, вопреки официальной версии вашего величества о том, что это ваши чары, не дающие Древним нас атаковать, пока мы не будем достаточно сильны, чтобы сразиться с ними…
Карл Иванович, похудевший за неделю на десять килограммов, докладывал королеве о настроениях в своем ордене, стоя перед ней по струнке на первом этаже башни на Бармалеева, превращенном Викторией в приемную залу. Теперь здесь стоял черный трон, на котором сидела хмурая королева Виктория. У подножия трона, переливаясь в свете люстры, лежали два грифона, положив орлиные головы на передние лапы и лениво помахивая львиными хвостами.
– Не Первородных, а Первородного, сколько можно поправлять, Карл? Не можешь запомнить, называй его Всевышним, – сказала Тори, выжигая глазами (пока) виртуальную дырку в голове старого мага. – Мне уже надоело превращать ваших подопечных во всякую живность. Бедняга Фил объелся за неделю ужами и крысами из бывших Розенкрейцеров. Хотя немудрено, что именно в вашем ордене оказалось столько еретиков и предателей. Я отлично помню, как подло вы предали меня на моей первой инаугурации.
Карл Иванович на всякий случай бухнулся на колени, а Тори продолжила, словно не замечая этого аттракциона жалкого раболепия:
– И вот что мне совсем не нравится. Я уничтожила уже двадцать еретиков за неделю! Это десять процентов моей худосочной армии. Если так пойдет и дальше, кто будет за меня воевать? Может, вы нарочно стараетесь оставить меня без солдат, Карл Иванович?
– Матушка! Государыня! Ваше величество! Не казните зря самого верного слугу вашего! Я же первый за вас жизнь отдам. Я ж от Древних открестился. Еретиков по вашей просьбе вычисляю денно и нощно…
– Встаньте, Карл! Дыру в паркете протрете. Пошутила я. – Тори поморщилась и резко встряхнула головой.
С ней опять попыталась заговорить совесть, мучающая ее уже которую ночь подряд. Это было невыносимо. Мало ей голоса Создателя, который не отпускает ее даже во сне, так еще и этот атавизм теперь насилует ее мозг.
– Так что мне делать со Степановым? Арестовал же я его. Выпускать? – Карл Иванович на всякий случай остался на коленях перед грозной колдуньей.
– Переубеждайте своими силами. Секите, муштруйте. Мне нужны герои, берсеркеры. Каждый колдун на счету. – Тори выдержала паузу. – А если не справишься, Карл Иванович, обещаю, что и тебя накажу, и всю семью Степанова до седьмого колена уничтожу. Иди уже, Карл Иваныч, скоро Магистр Филантроп с учений вернется. Он после уроков боевой магии очень зол бывает. И я его прекрасно понимаю – разучились воевать ваши витчхантеры. Все с азов им преподносить приходится. Тут никакого терпения не хватит, даже такому опытному преподавателю, как Фил. Так что беги, пока цел. И напоминаю: львы на тебе.
– Я помню, ваше величество. Только они же все под снегом глубоко. Пока до каждого докопаешься… – Карл Иванович встал с пола и принялся отряхиваться.
– Это твоя проблема. Маг ты или шут гороховый? Или мне тебя поучить, как снег растапливать? Мне нужны все львы города в моем войске, и точка.
– Вот же со сфинксами я успел договориться. Они под снегом часа сбора ждут.
– Ой! Не договорился ты с ними, а купил их за золото. Между прочим, за их золото, – кивнула возмущенная Тори на грифонов. – Ты мне тут еще крылатых львов с Банковского мостика вспомни.
– Так кто же знал, что они такими несговорчивыми окажутся, – опять стал оправдываться седой маг.
– Ничего, полежат еще недельку на дне канала Грибоедова – станут посговорчивее!
– И то правда, ваше величество! – Карл Иванович стал пятиться задом к дверям в башню, где стояли четыре дюжих витчхантера, вооруженных автоматами Калашникова. – Главное, что Александр Сергеевич и Петр Алексеевич с нами, самые сильные и могущественные духи города!
Маг мотнул головой в сторону огромного стола, по бокам от которого на массивных устойчивых дубовых подставках стояли бюсты Пушкина и Петра Первого, сделанные по их посмертным маскам.
Тори поморщилась, как от зубной боли, и махнула рукой на прощание велеречивому магу, которого она и раньше недолюбливала, а теперь так и вовсе еле терпела. Бюсты эти были непростые, а магические. Тори чудом успела забрать их из квартиры Тругота после своей тронной речи – ведь как только они с
