оставшись в 384 512 933 метрах от Земли. Аккуратно влившись в поток машин на кольцевой трассе, они начнут охотиться за Расщелиной. Дюб уже несколько раз наблюдал ее в телескопы, определил парамы и примерно знал, где ее искать.
Это было делом всей его жизни.
Спроси его кто-нибудь об этом несколько лет назад, до Ноля, он бы назвал что-нибудь другое. Однако начиная со Дня 360 вся его жизнь была лишь подготовкой к миссии, которую он сначала распланировал, а теперь, на «Эндьюрансе», и выполнял. В день Разрыва, когда прибыло топливо, погиб его друг и коллега Конрад, а Рой их покинул, стало окончательно ясно, что именно предстоит сделать и кому. Он и делал.
Оставалось десять дней, прежде чем они окунутся в тучу обломков. Возможно, пара недель, прежде чем они достигнут Расщелины. Дюб не знал, доживет ли. Было совершенно очевидно, что у него рак. Диагностического оборудования не было, однако симптомы в пищеварительном тракте были совершенно однозначны, следом распухла от метастазов печень. В последнее время он ощущал что-то странное в легких. И оно росло. Причины могли быть вполне естественными – то есть болезнь зародилась на Старой Земле, еще до полета в космос, – или же радиоактивная частица с «Имира» случайно оказалась у него в пище, и следом – в кишечнике. Это не имело значения. Главное, что сейчас занимало его мысли – успеет ли он увидеть Расщелину. Чувствовал он себя не так уж и плохо, так что наивным ответом было бы – да, безусловно. Однако развитие рака тоже своего рода экспоненциальный процесс, и Дюб прекрасно знал, что в таких случаях возможны неожиданности.
Кораблем сейчас управляла Болор-Эрден, находящаяся в Набалдашнике – тщательно защищенном командном центре, построенном за самой Амальтеей. Во всяком случае, нынешняя пилотская вахта значилась за ней. Различия в званиях и профессиях уже практически стерлись. Выжившие – девять мужчин и девятнадцать женщин – умели все: управлять кораблем, чинить двигатель капли, выходить в космос, программировать роботов. Дюб, каким он был несколько лет назад, тоже заявился бы сейчас в командный центр, заглядывал Бо через плечо, контролируя парамы, а в редкие свободные минуты обменивался с ней всякими остроумными фразами. Дюб, сидящий сейчас в «банане», все это уже проходил тысячу раз и прекрасно знал, что для Бо, как и для всех остальных, это рутинное дело, все равно что до Ноля ехать в машине на работу. Он бы только зря побеспокоил собственный больной желудок. Требовалось беречь силы.
Тут Дюб обнаружил, что заснул. Открыв глаза и не без усилий сосредоточив взгляд на экране, он обнаружил, что апогей был час назад. Сейчас они в последний раз падали к Земле.
Его телефон зазвонил. На расстоянии вытянутой руки все выглядело размытым, но какой-то уцелевший в мозгу зрительный центр сумел распознать в смазанных пикселях сделанное несколько лет назад фото Бо. Он провел по экрану пальцем и ответил на звонок.
– Рой вышел с нами на связь, – сообщила Бо.
– Серьезно? – ответил он. Сон как рукой сняло. – И чего Джей-Би-Эф хочет?
– Это не Джей-Би-Эф. Это кто-то по имени… – Бо запнулась, – …А-й-да. Или как-то так. Там две точки над «и».
Дюбу имя показалось знакомым. Айда? Он ее смутно помнил по своим первым дням на Облачном Ковчеге. Итальянка. Совсем юная. Каппи, а не из регуляров. Впечатление от нее осталось несколько странное. Девушка настолько остро на все реагировала, что это быстро утомляло.
– Произносится «Аида», – поправил он Бо.
– Короче, они нас поздравляют с успешным маневром и просят переговоров. Разбудить Айви?
– Пусть спит, – ответил Дюб. – Я сам подойду через минуту.
Пусть он терпеть не мог подобных рассуждений, однако в Рое прекрасно знали и который теперь час, и смену, в которую Айви спит, и то, что сейчас именно эта смена. Если вытащить ее из постели, создастся нежелательное впечатление, что «Эндьюранс» крайне заинтересован в переговорах.
Возможно, подобные предосторожности – перебор и результат мышления в интриганском стиле Джей-Би-Эф, думал он, толкая себя через Стержень. Который за эти годы пришел в упадок, холодные как лед стены пожелтели и поблескивали от сконденсировавшегося на них человеческого дыхания – помыть их все как-то не доводилось. Дюб порадовался, что зрение не позволяет ему видеть подробности.
О Рое знали очень мало. Согласно информации от капель, прибившихся к ним за три года, Джей-Би-Эф быстро сосредоточила власть в своих руках, использовав кризис, вызванный первым корональным выбросом – от которого погибло около десяти процентов населения, – чтобы ввести собственный вариант военного положения. Дисциплина в результате укрепилась, хотя население и продолжало сокращаться, но примерно год назад среди каппи возник бунт и Рой разделился на два. Они сосуществовали – выбора у них не было, – хотя и не общались.
Экипаж «Эндьюранса» на удивление слабо интересовался делами Роя, поскольку, если разобраться, для них они мало что значили. Все было уже решено в день Разрыва. Не столько даже в политическом смысле, сколько с точки зрения законов физики. Те, кто остался на «Иззи», согласились следовать плану Дюба, участвовать в деле его жизни: в «долгой поездке». Либо ты взял билет на «Эндьюранс», масса которого служила одновременно защитой и западней, либо нет. Если да, сойти уже невозможно. Если нет, тебе предстояло выживать вместе с Роем, иными словами, уйти на совершенно другую орбиту, следуя плану, по принципам орбитальной механики с «долгой поездкой» абсолютно несовместимому. После того, как орбиты разошлись, сойтись снова можно было только через значительную
