– В ближайшие два дня у меня десять интервью, – ответил он, – буду раз за разом отвечать на «как» и «почему». Но ты права. Это куда легче, чем сообщать людям дурные новости.
– Просто математика, – кивнула она.
– Да, просто математика.
– А что потом? – спросила она.
– Потом – в смысле «после этих двух дней»?
– Ага. Что потом?
– Я еще толком не задумывался, – вздохнул он, – но следует и дальше собирать данные. Уточнять прогноз. Чем лучше мы будем представлять, когда именно случатся Белые Небеса, тем верней сможем планировать запуски и все остальное.
– Жребий, – согласилась она.
– И его тоже.
– Ты ведь тоже летишь, Дюбуа? – Амелия ни разу не назвала его прозвищем.
– Ты о чем?
По ее лицу скользнуло раздражение, что было не вполне обычно, потом Амелия вгляделась в Дюба, и оказалось, что она скорее удивлена:
– Так ты даже не знаешь?
– Чего, Амелия?
– Что ты, очевидно, летишь.
– Куда я лечу?
– На Облачный Ковчег. Ты там нужен. Ты один из тех немногих, кто пригодится там по-настоящему. Кто может увеличить его шансы на выживание. Повести всех за собой.
До сих пор Дюбу это как-то не приходило в голову. Теперь он понял, что, скорее всего, так оно и есть.
– Господи, такое чувство, что лучше бы мне здесь доскрипеть. С тобой рядом. Я уже прикидывал – можно приехать сюда и разбить палатку прямо у кромки кратера, оттуда должен быть неплохой вид. Тем более что и зрелище будет редкое.
– Горячая свиданка, – кивнула Амелия. – Нет, думаю, я хотела бы провести этот день с семьей.
– Мы с тобой к тому времени могли бы стать семьей.
Под глазами у Амелии заблестели слезы, она быстро вытерла нос:
– Кажется, это самое необычное из возможных предложений руки и сердца. Но так или иначе, Дюбуа, мой муж в этот день будет на орбите, а я – в Калифорнии.
– Я мог бы найти способ…
Она покачала головой:
– Никто и никогда не согласится взять в Облачный Ковчег тридцатипятилетнюю училку…
Он понимал, что она права.
– …а вот замороженный эмбрион – это вполне реально!
– Кажется, это самое необычное из предложений заняться сексом, – хмыкнул Дюб.
– Мы живем в необычное время. Сегодня я могу забеременеть, точно знаю. Так что презервативы отменяются, мой тигр!
Получилось довольно неожиданно. Каких-то полчаса назад Дюб с глубоким скепсисом слушал утешительные речи Кларенса Крауча, мысленно их анализируя и убеждая себя, что они – не более чем сладкая пилюля для обреченных миллиардов, повод, чтобы посвятить сексу оставшиеся два года. Теперь же они с Амелией, сжимая друг друга в объятиях, сами были заняты изготовлением эмбриона, который он возьмет с собой в космос, чтобы там имплантировать в матку другой, неизвестной ему женщины.
Оргазм накрыл Дюба, когда он уже прикидывал, какие видео запишет, чтобы учить свое дитя алгебре.
Дина порадовалась, что в момент объявления в Кратерном озере находится вне Земли. Сидя в одиночестве у себя в мастерской, она смотрела в окошко поверх черного изломанного силуэта Амальтеи на светящуюся голубым кромку земной атмосферы. Она знала, когда объявление начнется и сколько продлится. Видеотрансляцию Дина решила не смотреть. Ее поразило, что на внешнем виде Земли происходящее никак не отразилось. Внизу, под ней, семь миллиардов человек слушали сейчас новости, хуже которых невозможно представить. Они испытывали коллективную эмоциональную травму, доселе неслыханную в земной истории. В населенные пункты ввели армию и полицейские силы для «поддержания порядка», что бы под этим ни имелось в виду. Однако Земля осталась все такой же.
Запищало радио. Сморгнув слезы, Дина посмотрела вниз и увидела далеко на севере изогнутый, уходящий за горизонт контур Аляски.
МЫ ГОРДИМСЯ ЧТО ТЫ СЕЙЧАС НАВЕРХУ
Руку своего отца – его манеру работать на телеграфном ключе – она узнавала так же легко, как его запах или голос. Она сразу же
