– Давай, – сказал Тэ из вежливости, хотя читать эти научные талмуды, естественно, не собирался. – В общем, народ Глуба выжил вовсе не благодаря невероятному везению Кэла.
– У них есть свой Эпос, который, в принципе, можно сопоставить с нашим.
Эйнштейн и Сонар набрали подносы еды и подошли к их столу, углядев за ним два свободных места. Арджун, воспользовавшись их появлением, удалился. Глуб вежливо качнул головой в знак прощания. Через несколько мгновений Тэ и его приятель-пингер остались в компании молодых айвинца и энци. Минуту-две вновь прибывшие только сосредоточенно жевали, и разговор сводился к тому, что Сонар спрашивала названия и происхождение блюд, которые были для нее в новинку. Тэ отвечал, так что у Эйнштейна была возможность напихать в себя побольше. Даже Сонар-Таможня отвлеклась на это зрелище и, смеясь про себя, смотрела, как мальчик ест. Когда поднос опустел до критической отметки, она подложила Эйнштейну со своего.
– Как-нибудь расскажешь мне, каково это, – сказал Тэ.
– Каково… – начал Эйнштейн, но чуть не подавился.
– Каково что? – спросила за него Сонар.
– Каково это – найти свою идеальную вторую половину. Как вам двоим удалось.
– А тебе разве это незнакомо? – спросил Эйнштейн. Не из-за отсутствия такта; ему просто не приходило в голову, что он испытал нечто, недоступное Тюратаму Лейку.
– Нет, со мной такого никогда не было.
Эйнштейн приближался к точке насыщения. Он откинулся на спинку стула и созерцал остатки трапезы, высматривая недоеденные кусочки.
– У меня к тебе вопрос, – сказал он.
– Да неужели? – усмехнулся Тэ.
– Что это за Цель, о которой все без конца говорят?
– Если бы я знал.
– Не прикидывайся, ты знаешь, о чем я. Роскос Юров говорил о ней. Кантабриджия-пять говорила. И не просто цель, а Цель с большой буквы.
– Ответ тот же. Мне никто никогда не говорил. Могу только догадываться, исходя из поступков людей, которые как будто знают, в чем она заключается.
– Вроде хозяев твоего бара?
– К примеру.
– И какие твои догадки?
Тэ почувствовал на себе еще чей-то взгляд и оглянулся на Глуба. Тот отчаянно работал челюстями, пытаясь разжевать шматок водорослей, но при этом внимательно следил за беседой.
Тэ пожал плечами:
– Люди всегда…
Он хотел сказать «воображали», но не хотел производить плохое впечатление на Глуба.
– …предпочитали верить, что во Вселенной есть цель. Строились теории, но после Ноля все это казалось довольно бесполезной затеей. Так – сказки на ночь. Несколько тысяч лет никто не задумывался о высоком. Все просто пытались выжить. Как муравьи, чей муравейник разорили. В тех редких случаях, когда мы поднимались над сиюминутным, все равно все сводилось к мелочам, взять хоть противостояние красных и синих. Удивительно, но почти никто не задавался вопросом о природе Агента. Откуда он? Естественная ли это сила? Искусственная? А то, может, и божественная?
Эйнштейн, энци и Глуб смотрели на него во все глаза, мол «продолжай, продолжай».
Но добавить ему было нечего.
– Некоторые – неважно, красные, синие или непонятные люди вроде хозяев моего бара, может, даже кто-то из них, – он указал на Глуба, – считают, что им что-то известно.
– А на самом деле? – спросила Сонар-Таможня.
– Понятия не имею, – сказал Тэ. – Но дураков среди них я не видел. Даже если они…
Он помолчал, подбирая слова.
– Даже если они, – повторил Эйнштейн, – что?
– Цель – это нечто более важное, чем та херня, на которую мы потратили последнюю неделю жизни.
– Красные против синих – херня?
– Да. И даже пускай никто – пока что – со мной ею не делится, мне нравится ощущать, что она есть. Люди, которые утверждают, что ими движет Цель, ведут себя иначе – и в целом лучше – чем те, кто служит другим хозяевам.
– Это что-то вроде веры в Бога?
– В каком-то смысле – да. Только без теологии, Священного Писания, ослиной упертости и догматизма.
