Грузовик не успел затормозить и снес деревянный поручень у крыльца.
Все расхохотались. У смеха был необычный оттенок – смесь ребяческой радости с чем-то мрачноватым, с предвкушением, что дальше-то будет еще хуже.
Похоже, молодежь справлялась даже лучше, чем он сам.
Дюб понятия не имел, в чем состоит затея, но, очевидно, для нее требовалось закинуть в фургон все, что только можно. Он просто стоял в сторонке, засунув руки в карманы, поскольку не знал, что именно следует грузить, а что – оставить. Когда внутрь забросили диван, стало ясно, что дом покидают насовсем. Тогда он тоже стал помогать. В какой-то момент кузов заполнился до отказа. Они стали разгружать вещи и укладывать уже не столь беспорядочным образом. Тут-то Дюб наконец развернулся во всей красе, показав себя в роли старого мастера, знающего толк в плотной упаковке, и раздав множество советов, как и где можно выиграть еще чуть-чуть места.
Кончилось тем, что кто-то съездил и пригнал еще фургон. Насколько Дюб понял, прокатная фирма выдавала их бесплатно. Чуть дальше по улице располагался большой магазин стройматериалов, несколько подсобных рабочих оттуда подошли и помогли грузиться. Спрос на ремонтные работы все равно упал до нуля. Дюб видел в чертах рабочих Амелию и гадал, как они впервые услышали новости.
Шестеро студентов залезли во внедорожник, арендованный Дюбом в аэропорту, туда же засунули компьютеры, одежду и всевозможные инструменты – свои или взятые напрокат. К багажнику на крыше привязали два велосипеда и палатки. Дюб понятия не имел, куда они едут и зачем, но, судя по всему, студенты планировали строить новую цивилизацию из палаточной ткани и кабельных стяжек.
В конце концов они присоединились к колонне из двадцати машин, выехавшей из города на восток около двух дня. На широте Сиэтла в это время года оставалось еще часа два до заката.
Почти все студенты немедленно отрубились. Генри, на переднем пассажирском сиденье, самым трогательным образом пытался не провалиться в сон, но у него ничего не вышло. Дюб знал, что, проснувшись, Генри, который рос очень чувствительным мальчиком, непременно будет извиняться. У Генри не было детей, и он понятия не имел, что для родителя нет зрелища приятней, чем его собственный спящий ребенок.
Так что Дюб, умиротворенный, насколько это было возможно в нынешних обстоятельствах, вел в сторону постепенно темнеющих гор свой внедорожник, набитый спящими пассажирами. Со временем колонна растворилась в потоке транспорта. Легковушки, впрочем, по большей части съехали с шоссе к пригородам еще до того, как начался серьезный подъем. Дюб в очередной раз удивился, чего ради люди по-прежнему оказываются на дороге в час пик. Продолжают ездить на работу и учебу, лишь бы как-то протянуть время до конца? Впрочем, это не его собачье дело.
Миновали Иссакву. Все машины, остававшиеся на шоссе, по-видимому, направлялись к холодному пустынному нагорью на восток от хребта. Кое-кто, как ни странно, собирался покататься на лыжах – на лыжах! – но их было несложно отличить. Большая же часть машин в целом мало отличалась от колонны, вышедшей из университета, – это были тяжело груженные фургоны, внедорожники и пикапы, несущие запас провизии и снаряжения.
Дюб понял, что чувствует себя вынужденным переселенцем времен Великой депрессии.
С той разницей, что те, по крайней мере, знали, куда едут.
Характерная для Сиэтла вечная изморось превратилась в сменяющие друг дружку полосы тумана и холодного дождя, так что Дюб почти не убирал руку с рычага «дворников». Выше в горы капли дождя сначала затуманились от льдинок, потом превратились в снежные хлопья. Дорога пока была чистой, но слякоть уже появилась на обочинах и стала постепенно выползать на проезжую часть. Скорость упала до шестидесяти километров в час, пятидесяти, потом сорока, низкие серо-стальные тучи скрыли остатки солнечного света, и дорога впереди превратилась в мерцающий поток габаритных огней.
Среди машин, взбирающихся к заснеженному перевалу, попадались и тягачи с прицепами. Среди них преобладали фуры, но Дюб отметил необычно высокий процент индустриальной техники – цистерны с криогенными жидкостями, открытые платформы с трубами и стальными профилями.
Тучи вспыхнули так ярко, что спящие на задних сиденьях вздрогнули и зашевелились. Дюб по привычке начал отсчет:
Дюб уже день или два не посещал сайт, где его аспиранты вели учет наблюдаемых болидов и сравнивали их число с предсказанным моделями. Делать это слишком часто не имело смысла, поскольку после неустойчивости первых дней модель отшлифовали настолько, что любые расхождения с наблюдениями укладывались в рамки статистической погрешности. Для модели это означало хорошие новости, для человечества – плохие, так как подтверждался прогноз, что до Белых Небес, и следом за ними Каменного Ливня, остается от двадцати одного до двадцати двух месяцев. Насколько Дюб помнил, падения болидов вроде того, что он видел сейчас, происходят около двадцати раз в сутки по всему земному шару. То, что он оказался рядом, конечно, не совсем обычно, но особо хвалиться тоже нечем.
Через несколько минут впереди замелькали красные вспышки – водители давили на тормоза. Поток продвинулся еще немного и совсем остановился. Несколько студентов проснулись и стали обмениваться сонными замечаниями. Когда за десять минут машины так и не двинулись, Генри выбрался наружу и, стоя на подножке, принялся отвязывать с крыши велосипед.
