– Человек, похитивший луораветланского ребёнка?
– Возможно.
– И этот человек…
– Кошки. Кошки это всё заварил, собака, вот что. Больше и некому. Сам посуди: Кошки был сегодня в порту? Был. По томми он первый специалист после меня. Вахта его была? Его.
– Складно говоришь. Но мотив?
Макинтош широким шагом расхаживал рядом с ремонтным столом, на котором лежала Аявака. У него было странное ощущение, будто луораветланка смотрит на него сквозь опущенные веки – смотрит прямо в душу. Мозес перетащил скульптурную композицию «Октавиан Август убивает Цезаря» к стене, где смирно стояли ещё несколько неисправных томми, и теперь примерялся, как бы разделить соперников.
– Мотив простой, капитан. Лёд. Знаешь, сколько стоит унция этой отравы наверху, в эфире? – он со значением махнул любимым ключом на сто восемь. – А камера инъекционарная! Про камеру забыл? Камера-то наша дороже иного парохода.
Камера, в которой лёд хранится в эфире не меньше недели… Пожалуй, человек беспринципный не постеснялся бы за такую добычу и убить.
– Во-первых, про лёд на борту и камеру Кошки ничего не знал…
Про лёд знали трое. Мозес, который придумал эту безумную авантюру и всячески её отстаивал (Мозес обожал безумные авантюры); доктор Айзек, который с самого начала был категорически против и уступил, только убедившись, что пассажиры будут получать исключительно гомеопатические дозы льда; Макинтош, который холодно оценил экономические выгоды новшества.
Айзек? Невероятно. Айзек искренне верил в силу закона. Взгляды его порой были весьма радикальны, но радикальность эта уравновешивалась кристальной убеждённостью, что всякий человек занимает строго определённое для него место и выполняет строго отмеренную ему задачу. Случись у старого доктора нужда в чёрном льде, он пошёл бы самым бюрократическим путём. Написал бы сотни писем, жалоб, заявок, прошений…
– Знал Кошки. Знал. С неделю назад, когда к Наукану шли, он моего томми поймал за скалыванием льда в трюме. Пришлось ему кое-чего объяснить. Да.
Слова Мозеса утонули в грохоте – ему удалось таки разделить томми и пса – и Цезарь рухнул на пол. Мозес испуганно покосился на полуразобранных томми в углу.
– А мне, значит, ни слова, ни полслова, – укорил его Макинтош.
– У тебя, капитан, своих забот полный пароход.
Таков был Мозес – толстая механическая наседка, которая сама всё знала и сама всё решала, не считаясь с мнением окружающих.
– Есть ещё во-вторых, – заметил Макинтош. – Если Кошки собирается продать твоё гениальное изобретение, то объясни мне – зачем ему разбивать его? В дребезги.
– Да что тут думать? Выходит, наркоман твой Кошки. Недаром такой недалёкий. Ото льда они все умом двигаются.
В очередной раз Макинтош убедился в уникальном таланте Мозеса видеть суть вещей.
– Ответь мне тогда, умник, куда делся луораветланский ребёнок? И это я ещё не спрашиваю, зачем он сдался нашему Кошки.
– Я так скажу: задачи решать нужно строго по порядку. Ты сперва пароход в эфир подними, а там и ребёнок отыщется.
Тут Мозес был прав. Медлить никак нельзя. Капитан оглянулся на спящую Аяваку.
– Девушка остаётся на твоём попечении. Если почувствуешь неладное, то…
Мозес насторожился.
– Что? Убить её?
– Полагаю, до этого не дойдёт. Я пришлю сюда доктора Айзека. Возможно, он сумеет разобраться с её недугом.
– Если она не убьёт нас прежде.
Голова Мозеса с помощью сегментной его шеи оказалась совсем рядом. Мозес усмехался и – редкий случай – молчал, ожидая реакции собеседника.
Капитан нахмурился.
– Тебе что-то известно?
– Ты что конкретное имеешь в виду, капитан? Луораветланов? Этот ваш так называемый «Инцидент»?
– Но откуда?.. Это же…
– Государственная тайна? Не для моего коллеги Уильяма Джеймса. Ты должен помнить его, капитан. Проныра с бородищей.
Макинтош покачал головой. Джеймс был мозгоправом – одним из множества учёных, которых привлекли для расследования «Инцидента».
Разумеется. Информация, полученная любым из корреспондентов Мозеса, сейчас же становилась достоянием всего их кружка учёных-безумцев. Возможно, эта маленькая научная секта хранила больше государственных тайн, чем Королевский архив.
Впрочем, так было даже лучше. Рано или поздно пришлось бы кому-то рассказать.
– Так что скажешь, капитан – отправим опасную дамочку поохотиться на небесных китов? Превентивно, как изволят говорить господа военные. Чик –
