Мелкая бытовая проблема решена. Следующий пункт программы – в хлам напиться.
Магомет, бармен, выставляя по моему требованию бутылку скотча и стакан, изумляется:
– Ты же не пьешь с воскресенья до пятницы, Пэн! А сегодня как бы четверг?
– Уволился, – объясняю ему. – Теперь можно.
– Что с рукой? – показывает на мою перевязанную кисть.
– Со стеклопакетом не сошлись во мнениях…
Тосно далеко не Куршавель и не Лазурный берег – все вокруг либо пиво сосут, либо водку глушат, один я такой из себя аристократ со своим виски. Но привычки детства неискоренимы. В тринадцать лет я причастился первой бутылкой «Джека Дэниэлса» – купленной вскладчину, на шестерых недорослей, – и с тех пор не изменял первой любви… Второй, кстати, не изменял пока тоже…
– Уволился, значит… – задумчиво произносит бармен и смотрит на меня изучающе. – Когда соскучишься по мужской работе, приходи. Примем, как брата.
Знаю я его работу – подчищать из музеев, архивов и частных собраний то, что не успели вывезти в процессе эвакуации. Ценностей осталось немало, эвакуация была хаотичной и мало отличалась от бегства. Зона разрасталась из первоначального гнездовья в историческом центре, пуская подпространственные каналы в другие районы города и создавая там новые «пятна», которые росли, сливались, занимая все новые территории. Если власти и хозяева промышленных предприятий имели очень ограниченное время для спасения городского имущества, то что же говорить о населении…
Он понимает, о чем я думаю, и раздраженно взмахивает рукой:
– Э! Ты не прав, Пэн. Я не предлагаю плохого. Ты ведь бывал в хармонтской Зоне?
– Бывал – не то слово.
– Нужен проводник или этот, как его… консультант. Новые ловушки, кругом пакость незнакомая… Ты в последние дни ходил в Центр?
– В Центре – Лоскут. Знаю.
– Откуда это дерьмо свалилось? Как будто шайтан сблевал. – Он придвинулся и зашептал, умудряясь перекрикивать, вернее, перешептывать громкую музыку. – Но ходить надо. Выручай, Пэн, если взаправду уволился. Деньгами не обидим.
– О новой работе буду думать завтра, – вру я ему. – Сегодня я танцую румбу. В кабаках. Здесь ведь кабак, да? А моя девичья фамилия Чомба, и не смотри на цвет кожи…
Не буду я думать о работе ни завтра, ни послезавтра. Пошла она в поросячью задницу.
Другие мысли разъедают мой мозг, имя которым – сомнения. Марина и Анна… мои ли это дочери? Кто их отец? С одной стороны, близнецы – не простые «дети сталкеров», оба их родителя, безусловно, аномалы. Но ведь Эйнштейн, как и я, тоже отмечен Зоной… Вопрос сидит в мозгу, как ржавая игла, мысли – настоящая пытка… Хлопаю стакан, не замечая вкуса. Тут же наливаю второй.
– Закуси, Пэн.
– Отгребись.
Скотч быстро делает свое дело. Я смотрю на подиум, где пластично обнажается грудастая плясунья, и мысли естественным образом меняются.
– Мага, – зову бармена, – твоих танцовщиц можно трахать?
– Танцовщиц – нет. Есть специальные девочки. – Магомет обводит хозяйским взглядом зал. – Позвать?
– Позже, – говорю и наливаю третью.
– Частишь, Пэн, – замечает бармен укоризненно.
– Отгребись, халдей…
Он не обижается, отваливает… Очень жаль, что не обижается. Но мне, по большому счету, все равно, кого сегодня обидеть.
Прямо передо мной сидит за столиком какой-то хмырь, по виду – типичный очкастый nerd, в компании с дамой, и…
(В голове у меня появляется отец и занудно поправляет: живешь в России, так говори по-русски, – не нерд, а ботаник… Привет, алкогольная шизофрения.)
Однако как хмыря ни называй, но его дама – явно из «специальных девочек». Лицо у ботаника растерянное, словно он не знает, как здесь оказался и что ему делать. Девочка, как ей положено, раскручивает потенциального клиента на солидный заказ. А он на меня нагло пялится, да еще нацепив очки, что делает взгляд вдвойне оскорбительным… Сейчас сниму с него окуляры – аккуратненько, двумя пальцами – и…
Но на его ботаническое счастье за соседним столиком образуется маленький скандал. Другой хмырь приличного вида не может расплатиться с официантом, дескать, бумажник потерял, и тогда этак по-соседски просит у ботаника денег в долг. Уверяет, что сейчас сбегает домой и вернет, живет тут рядом. Предлагает в качестве залога навороченный планшет. Ботаник деньги дает, от залога отказывается («…Да верю я вам, да разве это деньги?»), но планшет ему буквально впихивают в руки. Что ж ты делаешь, кретин четырехглазый, думаю я, не вмешиваясь.
Должник убегает, но я терпеливо жду продолжения, не забывая регулярно подливать в стакан, – мизансцена знакомая, только очкастый лох способен купиться на такую дешевку.
