больше склонялся к тому, что самый приемлемый и безболезненный выход такой: перевалиться через ограду мостика и сделать пару быстрых вдохов, наполнив легкие ноябрьской холодной водой… Знакомый сюжет, правда? В таких случаях часто появляется дьявол-искуситель: подходит к несчастному и предлагает все исправить, не забесплатно, разумеется… Либо не появляется. Тогда в городских новостях, в разделе «Происшествия», разместят коротенькое сообщение о суициде путем утопления.
– Дьявол, разумеется, в тот раз появился? – спрашиваю, не сомневаясь в ответе.
– Ясен пень, появился! – отвечает Шляпник прежним разухабистым тоном, печальные нотки исчезли без следа. – Зачем бы я иначе завел эту байду про наше с Плащом знакомство?
– А тем молодым человеком, разумеется, был ты? – В этом вопросе тоже нет и тени сомнения.
– Не угадал, с тебя полтинник! – радостно кричит Безумный Шляпник. – Я был тем дьяволом!
Внезапно мне становится скучно… Разговор теряет свою занимательность. Передо мной сидит псих – не важно, что он там умеет, все равно псих, – и цена его словам соответствующая. Либо вариант «би»: Шляпник нормален, но по каким-то своим причинам несет заведомую пургу, и слова его опять-таки кимвал бряцающий. Что сову натягивай на глобус, что глобус пихай в сову, результат один. Для совы печальный.
– И ты, конечно, пообещал Плащу царства земные и кучу прочих вкусняшек и бонусов, – предполагаю я без всякого интереса. – А взамен попросил сущий пустячок, его бессмертную душу…
– Зря тебя прозвали Питером Пэном… По интеллекту ты примерно равен устрице, одной из тех, что болтали с Плотником и Моржом. Ничего я тому юноше не обещал, а в бессмертие души не верю… Давай, устрица, пошевели церебральным ганглием! Что я в тот исторический вечер сделал?
Я смотрю на этого придурка и вдруг буквально-таки зримо представляю то единственное, что он мог сделать.
– Ты скинул его с моста в Мойку?
По Красному Замку прокатывается радостный вопль:
– Бинго, устрица!!!
Безумный Шляпник молчит – решил, наверное, что ответил на вопрос и достаточно осветил историю своего знакомства с Плащом.
Пусть так… Я перевожу разговор на Жужу, но слушаю ответы уже не с прежним вниманием, ибо начинаю потихоньку прикидывать, как буду отсюда уходить…
– Она была моей любимой женой! – чеканит Шляпник так, что эхо мечется под сводами Замка. – Она должна умереть!
И добавляет другим тоном:
– Шучу, Питер, шучу…
Юморист хренов… Они с Эйнштейном найдут общий язык, не сомневаюсь, – шутник в дебильном шлеме и шутник в дебильном цилиндре. Могут составить комический дуэт и выступать по клубам и корпоративам. Могут даже устроить «чес» по провинции.
– Она была всего лишь моими глазами… Неблагодарными, сбежавшими от родителя глазами… Ты не пробовал жить без глаз, Питер Пэн, нет? И не пробуй, поганая это жизнь. Вот, взгляни!
Его пальцы – толстые, как ливерные колбаски, – неуклюже, не с первого раза цепляются за край маски. Она отлепляется от лица со звуком, заставляющим вспомнить о варварской процедуре – об эпиляции скотчем.
Лицо у Шляпника странное… Белое, словно мраморное – и притом напоминает заготовку, сделанную скульптором, отложившим детальную работу над чертами лица статуи на потом… Глазницы – просто ровные углубления, без какого-либо намека на глаза, даже зажмуренные. Нос – символическая выпуклость без ноздрей. Губы кажутся напрочь сросшимися, а уши… может, и есть какие-то отверстия на их месте, без ушных раковин, – но в этом ракурсе не видны.
– Но я не сдался, Питер Пэн, я никогда не сдаюсь, – говорит Шляпник непонятно чем, его псевдогубы не то что не разлепляются, но даже не подрагивают. – Сделал себе новые глаза, лучше прежних…
Точно псих, думаю я, а под сводами Замка прокатывается зычный крик Шляпника:
– Глаза, идите сюда! И остальные дети – сюда!
Затем он прибавляет прежним ровным тоном:
– Нет, Питер Пэн, я не хвастаюсь, не имею такой привычки. Всего лишь гордость мастера и творца…
Лишь когда он закричал, я наконец разобрался (ну да, иногда притормаживаю, случается), что не так с голосом Безумного Шляпника.
Доносился он не сверху, не с возвышения, где стоял трон… Но откуда-то снизу – привет от фальшивого волшебника страны Оз, разоблаченного доблестным песиком Тото.
Они появляются из густой тени. Их пятеро.
Срань господня…
А я-то, глупый, думал, что ничему не удивлюсь, у нас в Виварии цирк уродов на любой вкус. Но кто в Красном Замке побывал, тот в нашем цирке не
