– Вот, молчи. Я посплю еще. И ты поспи – дорога долгая.
Платформу довольно сильно качало, но ощущение поездки было совсем не такое, что обычно бывает в поездах дальнего следования. Скорее, как на старом неудобном корабле.
Проявив фантазию, можно было представить себя рабом в трюме или узником в каменном мешке. Но только не пассажиром экспресса. Степан с кислой усмешкой вспоминал, как еще в лесу он надеялся сесть на поезд – на настоящий поезд, где купе, белье и чай.
Вот тебе и купе с чаем…
Он уснул, совершенно не видя снов. Просто провалился в вязкий студень, заглушающий стук колес. Несколько раз просыпался только чтобы убедиться – вокруг все по-прежнему.
В какой-то момент проснулся и уже не смог заснуть. Было душно, вдобавок болела голова.
Степан поднялся и приоткрыл люк – в лицо ударило свежим и довольно прохладным воздухом, но обжигающего мороза уже и в помине не было.
Тут же зашевелился Амир.
– Открой его совсем, – тяжело проговорил он. – А то сопреем здесь. Скоро тепло будет. Да ты расстегнись, не бойся.
Степан последовал совету и откинул крышку люка. Не удержавшись, он выглянул наружу.
В предрассветной мгле состав мчался, разрезая целое море густого, стелящегося по земле тумана. Дорога шла вниз, а по обе стороны выплывали из белой пелены жуткого вида руины. Громадные обломки в сумерках можно было бы принять просто за скалы. Однако на глаза то и дело попадались признаки их рукотворного происхождения – остатки каких-то решеток, мостиков или переходов, ряды покосившихся колонн, скрученные металлические каркасы.
Амир вдруг протяжно застонал.
– Ты нормально себя чувствуешь? – испугался Степан.
– Лучше некуда… Ты поешь еще.
– Да я вроде не хочу…
– Ешь… воду достань. В рюкзаке у меня посмотри.
Степан включил фонарик, нашел обычную армейскую флягу, скрутил крышку и протянул Амиру. Тот пил долго, маленькими глотками. Затем снова застонал.
– Все проходит, Степа… – прошептал он.
– Ты о чем?
– Все проходит. Камни… камни убери с меня. С глаз убери, давят. Только корни не трогай. Они в самом сердце… больно будет…
– Амир, я тебя не понимаю!
– Жара, жара… Облака быстрее ветра… Ешь плов, пей вино, Степа… все кончится. Ну, убери же камни!!!
Он снова застонал.
– Тише, тише! Расслабься, все будет хорошо!
Степан взял было Амира за руки, но тут же отшатнулся – его попутчик был горячим, как печка.
– Амир, слышишь меня? Как связаться с пограничниками? Давай я проберусь в локомотив, скажу, что тебе плохо.
– Мне хорошо, Степа, мне – лучше всех.
Люк над головой светился серым квадратным пятном – снаружи занималось утро.
Амир внезапно открыл глаза и посмотрел на Степана очень ясным и осмысленным взглядом.
– Теперь ты один, Степа. Сиди тихо, жди. Выходи, когда приедешь в большой город. Ты сам увидишь, не ошибешься. Там тебя ждать должны… Борис же тебе объяснил, да? Его зовут Хозо, он торговец рыбной мукой, его там знают… найдешь…
Глаза снова начали меркнуть.
– Амир, не засыпай! – закричал Степан. – Держись, цепляйся! Я тебе помогу.
– Вот еще, Степа… Святой Мохаммед, брат мой. Поклонись ему. Скажи, я прощения просил… Святой Мохаммед… передай через монахов или сам найди Обитель… его все знают… Пусть простит за Исиду…
Внезапно с улицы донесся какой-то протяжный рокочущий звук. Степан не сразу сообразил, что это всего лишь гудок паровоза.
– Сейчас остановка будет, – отреагировал Амир. – Сиди там тихо…
– Что тебе дать, Амир? Хочешь еще воды?
– Камни убери… – едва слышно прошептал Амир. – Камни… давят…
Паровоз снова загудел и после этого стал плавно замедлять ход.
– Амир, держись! – У Степана задрожал голос от внезапного приступа паники. – Не отключайся, слушай меня! Продержись немного, я найду кого-нибудь, тебя вытащат!
Степан еще долго теребил его руку – все еще горячую, что-то говорил, требовал, убеждал. Но Амир не отвечал. Он только смотрел на Степана темными
