подниматься вооруженные солдаты.
– Хорошо прячетесь! – невольно воскликнул он.
– Чему учили, – пожал плечами Деникин.
– Через несколько минут я собираю старших офицеров в штабной палатке. Вас также жду. Затем сможем вместе отужинать.
– Спасибо, но перед боем не ужинаю.
– Ах да… – Дориан хмыкнул. – Легкость в голове и желудке, я понимаю…
– Вовсе не легкость, господин министр. Причина в другом: если пуля пробьет переполненные пищей кишки, в животе очень быстро образуется гнилая помойка. И тогда никакой врачеватель за вашу жизнь не даст и гроша. А так – есть шанс.
– Да-да, я знаю. – Дориан кивнул, нахмурившись. – Жду вас на совещании, генерал.
«Хм, неужели эти идиотские балахоны делают их незаметными? – подумал он. – Или же им помогли сумерки? Нет, определенно это сумерки».
Степан выбрался из кабины и принялся разминать мышцы, одновременно глазея на висящие в небе дирижабли. Сегодняшняя бесконечная езда вымотала его, тем более машина не отличалась избытком комфорта.
Потом его внимание привлекла странная процессия. Впереди важно вышагивал высокий человек в шляпе, в расшитом блестящими нитками длиннополом фиолетовом мундире. Вид его был сколь напыщенным, столь же и неуместным здесь. Казалось, он перенесся в военный лагерь из дешевой оперетты.
Рядом с ним вилась стайка разнокалиберных военных чинов, явно местных, а не пограничников.
К искреннему изумлению Степана, человек вдруг остановил взгляд на нем – и направился прямо к нему. Свита не отставала.
– Исса кведр оссо, – проговорил незнакомец, остановившись в трех шагах от Степана и сложив руки на животе.
Степан растерянно кивнул и выдавил из себя что-то вроде «угу».
Человек в шляпе снова заговорил. Речь его лилась неторопливо и степенно. Чувствовалось – он привык, что его всегда терпеливо слушают. Степан на всякий случай продолжал время от времени кивать.
Наконец он закончил. Причем последняя интонация была явно вопросительная. Незнакомец смотрел на Степана и ждал ответа на какой-то свой вопрос.
– Аманут… – обреченно произнес Степан, поскольку это было единственное слово, о котором он хоть немного знал.
– Аманут! – повторил незнакомец – и вдруг легко рассмеялся. Смех добросовестно подхватили его спутники, после чего вся странная компания пошла дальше.
Степан протяжно выдохнул и отер пот со лба.
– Ничего себе друзья у тебя… – сказал подошедший из темноты Борщик.
– А кто это?
– Ты даже не знаешь, кто это?! – изумился тот.
– Не знаю… по-моему, он обознался.
– Это, знаешь ли, сам господин Умбару, геральд-министр местного двора. И он же командует сегодняшней операцией. Ты точно с ним не пересекался?
– Не припоминаю… А что он говорил-то?
– А ты не понял? – фыркнул Борщик.
– Ни слова.
– Что ж ты, капитан, даже языка местного не выучил?
– Не пришлось пока.
– Странный ты, капитан. Непонятный. А говорил он, что рад видеть тебя в своих рядах. Просил не слишком лезть под пули, потому что впереди у вас много важной и интересной работы. Так что береги себя! – Борщик хлопнул его по плечу. – Приближенный ты наш!
– Да ничего я не приближенный, обознался он!
– Слушай, пока тебя в королевские покои не повели под белы рученьки, проверь машину, ладно? А то неохота раскорячиться где-нибудь посреди степи. Ночь долгая будет. Мы с ребятами пока тебе горючки принесем. Да и себе…
Степан остался один на один со «спиртовкой». Он походил вокруг, постучал по колесам, попытался залезть под капот, но не смог даже понять, как тот открывается.
Он сел прямо на траву, прислонившись к колесу. Обстановка в лагере постепенно менялась. Меньше стало отдыхающих и расслабленно шатающихся. И вообще людей становилось меньше с каждой минутой. Целые команды поднимались и уходили на позиции. Проехали мимо, сотрясая почву, четыре огромных грохочущих танка, отравив воздух кислым дымом.
Гасли костры, стихал гомон. Теперь чаще слышались громкие голоса радистов, пытающихся связаться с кем-то через свои громоздкие ламповые аппараты.
