скатишься. Устроился поудобнее на деревяшках, прикрыл глаза. Степан не надеялся уснуть в грохоте и тряске, лишь расслабиться и подремать. Но усталость взяла свое, и неожиданно его схватил за плечо «вареник».
– Не спи – на траки намотает! – прокричал он прямо в ухо.
Степан кивнул – и через минуту снова выключился.
Его разбудила тишина, которая неожиданно навалилась со всех сторон словно ватное одеяло.
Танк остановился, резко качнувшись. Степан открыл глаза, приподнял голову. И сразу понял – что-то случилось. Это было ясно по лицам людей, сидящих рядом, – растерянным и настороженным. Гвардейцы сидели тихо, словно оцепенели. Лишь беспокойные глаза бегали туда-сюда.
И только танкист-механик выбрался из своего люка и торопливо заливал огонь в котле.
С некоторым удивлением Степан обнаружил, что вокруг уже нет голой каменистой степи. Танк застыл между двумя утесами, заросшими кустами и кривыми деревьями. Узловатые ветки закрывали небо.
Потом Степан увидел броневик впереди. Он стоял, сильно покосившись, передние колеса провалились в глубокую яму на дороге.
Медленно и осторожно Степан начал снимать с руки ремень автомата. В следующий момент ему в запястье вцепился пограничник-«вареник».
– Не вздумай, – процедил он. И затем указал взглядом наверх.
В ветвях висели какие-то темные предметы – вроде обычные деревянные бочки. И на уступах скал прямо над головой стояли такие же.
– Что это? – прошептал Степан. – Что случилось?
«Вареник» втянул ноздрями воздух.
– Сам не чуешь? Смола черноцвета!
Действительно, в воздухе висел какой-то терпкий запах. Степан не стал ничего уточнять. Он и сам понял, что смола черноцвета – опасная штука, рядом с которой не стоит делать резких движения.
– Хасс уссула игги! – прокатился вдруг над утесами хриплый голос.
Гвардейцы в замешательстве переглянулись. Их старший офицер поднялся на башне во весь рост, хмуро огляделся.
– Эйвва! – крикнул он. – Аманут!
Следующие несколько минут шли переговоры командира гвардейцев с невидимыми собеседниками на утесах. Голоса гремели, отражаясь от камня звонким эхом. Степан не понимал ни слова.
То и дело из кустов раздавался многоголосый хохот, от которого гвардейцы цепенели и переглядывались.
– Доигрались, мля… – нервно усмехнулся «вареник». – Короче, сдаваться надо, пока целы.
– Как сдаваться? – опешил Степан. – Кому?
– А что, хочешь повоевать? Ну, вперед, давай! Только отойди шагов на двести, там воюй. А то неохота на смоле вместе с тобой поджариться. Кечвеги стреляют быстрей, чем думают.
Тем временем гвардейский офицер с лицом мрачнее тучи что-то коротко сообщил своим людям. Те тихо зароптали.
Один из них, на вид – самый молодой, скинул с плеча ремень винтовки, слез с танка и засеменил к отвесной стене утеса, держа руки чуть приподнятыми. На половине пути обернулся, почему-то покачал головой…
Его уже ждали. Пятеро кочевников в кожаных одеяниях выбрались из расщелины в утесе. Трое целились в гвардейцев из каких-то архаичных автоматов, похожих на набор водопроводных труб.
Молодого гвардейца быстро обыскали, накинули мешок на голову.
– Хетт-хетт! Эйова! – крикнул один из кечвегов.
– Пошли, чего сидеть… – пробормотал «вареник». – Если сразу не убили, значит, есть надежда…
Он скинул с себя автомат, спрыгнул с танка и направился к кечвегам. Следом за ним пошли еще трое гвардейцев. Степана толкнул в спину их командир:
– Аманут!
Хотелось огрызнуться: «А почему я?» Но Степан не стал. Молча слез с брони и медленно пошел к кечвегам. Автомат оставил на месте, лишь рюкзак болтался на спине.
Кочевники – небритые и дочерна загорелые – встретили его глумливыми ухмылками. Содрали рюкзак, обыскали.
Свет померк – на голову упал плотный, пахнущий тухлятиной мешок. Степана взяли за шиворот и какое-то время вели по каменистой тропе. Потом надавили на плечо, заставив сесть на землю.
От них пахло все тем же перегретым металлом, как от тех пленных, что Степану пришлось везти с Разъезда. Этот запах не имел ничего человеческого, и поэтому было страшно. Казалось, твоей судьбой владеют не люди, а бессердечные ржавые механизмы.
Какое-то время ничего не происходило. Рядом переговаривались на чужом языке и посмеивались, хрустели ветки под ногами, бряцало оружие, негромко вскрикивали гвардейцы, которых без церемоний швыряли на камни, где-то неподалеку фыркали лошади.
