«Увы, я не знаю».
Шальман не решился расспрашивать дальше и освободил его от заклятия — в больших дозах оно причиняло непоправимый вред, а Шальману вовсе не хотелось оставлять за собой цепочку одурманенных раввинов. Интересно, кто такой этот Авраам Мейер и что с ним случилось?
На следующий день другой раввин сказал ему то же самое. А потом и третий.
К концу недели пятеро раввинов сообщили, что их самые ценные книги украдены этим Авраамом Мейером, ныне покойным. Мейер начал казаться ему неким врагом из загробного царства, злокозненным духом, что носится по городу на шаг впереди его, вынюхивает книги и похищает их.
Допрашивая последнего раввина, Шальман решился задать один лишний вопрос. Выла ли у этого Мейера семья?
«Племянник, — ответил одурманенный раввин. — Вероотступник. Майкл Леви, сын его сестры».
Голова Шальмана гудела от мыслей, когда он выходил из синагоги. Названное имя было до смешного распространенным, и в одном только Нижнем Ист-Сайде наверняка насчитывалось не меньше сотни Майклов Леви.
И все-таки он не сомневался.
В приютном доме нужный ему человек сидел у себя в кабинете и, как обычно, копался в бумагах. Во всей его фигуре чувствовалась какая-то новая энергии, которой Шальман раньше не замечал. Хотя, надо признать, он обращал очень мало внимания на Майкла Леви.
— Я где-то слышал, — сказал Шальман, — что у вас был дядюшка по имени Авраам Мейер.
Майкл удивленно поднял на него глаза:
— Да, был. Он умер в прошлом году. А кто вам сказал?
— Раввин, с которым я случайно познакомился. Я упомянул, что работаю в приютном доме, и он назвал ваше имя.
— Наверняка без особого энтузиазма, — криво усмехнулся Майкл. — Дядя и его друзья мечтали, чтобы я стал раввином. А в жизни все пошло совсем не так.
— Он упомянул, что у вашего дяди дома была прекрасная библиотека, — наудачу сказал Шальман и, кажется, угадал. — Я заговорил об этом только потому, что в ней, похоже, была книга, которую я давно ищу.
— Сожалею, но ничем не смогу помочь вам. Я отдал все дядины книги в благотворительную организацию, а они разослали их в наши общины на Западе. Вряд ли их теперь можно отыскать.
— Понятно. Жаль, — сказал Шальман, стараясь не выдать голосом своего разочарования.
— А что за книга?
— Просто одна из тех, что я читал еще в школе. Знаете, с возрастом люди становятся сентиментальными.
— Вообще-то, странно, что вы вспомнили моего дядю, — улыбнулся Майкл. — В последнее время я часто думаю о нем, и отчасти это связано с вами.
— Каким образом? — удивился Шальман.
— Вы мне чем-то его напоминаете. Жаль, что вы с ним не успели познакомиться.
— Да, я был бы счастлив.
— И потом, дело еще и в свадьбе. Так грустно, что его на ней не будет. — Заметив недоумевающий взгляд Шальмана, Майкл удивленно рассмеялся. — Джозеф, неужели я вам не говорил? Господи, о чем я вообще думаю? Я женюсь!
Шальман раздвинул губы в радостной улыбке:
— Поздравляю! И кто же эта счастливица?
— Ее зовут Хава. Она работает в пекарне Радзинов. Кстати, мой дядя нас и познакомил. Она приехала в Америку, только что овдовев, и он стал ей вроде опекуна. Джозеф, вам плохо?
— Нет-нет, со мной все в порядке. — Собственный голос казался непривычно тонким и звучал откуда-то издалека. — Просто целый день на ногах, ни разу не присел. Надо будет отдохнуть перед обедом.
— Разумеется! Не пренебрегайте своим здоровьем, Джозеф! Если я взвалил на вас чересчур много работы, просто так и скажите.
Шальман слабо улыбнулся своему начальнику и на трясущихся ногах вышел из кабинета.
Он брел по улице без всякой цели — обломок кораблекрушения, подхваченный людской толпой. Был вечер пятницы, и солнце уже садилось. «Приди, о Невеста», — подумал про себя Шальман и то ли закашлялся, то ли засмеялся. Все надежды на то, что волшебная лоза ошиблась, теперь улетучились. Само Провидение дразнило его големом, так же как дразнят бантиком на веревочке глупого котенка. Глупый старый Шальман, а он-то надеялся перехитрить Всевышнего.
Нижний Ист-Сайд тем временем пробуждался для ночной жизни. Нарядно одетые завсегдатаи уже толпились у дверей танцзалов и театров. Желтый свет из казино и баров падал на тротуар. Шальман не замечал ничего вокруг. Кто-то толкнул его, и нож распорол левый карман брюк. Он молча смотрел, как убегает вор, и не пытался того преследовать. Бумажник спокойно лежал в другом кармане, но, даже если бы его ограбили по-настоящему, он не стал бы
