— Оставайтесь здесь с Мэтью, — скомандовала она, — а я схожу за доктором.
Она снова ушла.
Голова женщины была неловко повернута, и Джинн сунул ей под шею подушку, надеясь, что это поможет. Мэтью выбежал из комнаты, и Джинн подумал было, что мальчик испугался, но уже через минуту тот вернулся с бумажным пакетиком и стаканом воды. Джинн удивленно наблюдал, как мальчик отмеряет столовую ложку белого порошка и сыплет его в воду. Наверное, это лекарство? Мальчик быстро размешал порошок и, поднеся стакан к тусклой лампочке, критически посмотрел на него. Судя по привычному автоматизму, он делал это далеко не в первый раз. Мэтью попробовал приподнять голову матери, и Джинн, поспешив на помощь, придал женщине сидячее положение. Потом он забрал стакан у Мэтью и поднес к ее губам. Она сделала маленький глоток, но тут же закашлялась и выплюнула все обратно. Вытерев воду, он взглянул на Мэтью. Жестом мальчик показал: «Еще!» Джинн попытался заставить женщину пить, но она снова потеряла сознание.
Опять шаги на лестнице, и в гостиную вошел мужчина с серебристыми волосами и кожаным саквояжем.
— Отойдите, пожалуйста, — велел он, и Джинн отступил в угол.
Не говоря ни слова, мужчина — вероятно, доктор — осмотрел сыпь на лице матери Мэтью, затем послушал дыхание. Взяв ее за запястье, достал из кармана часы и посчитал пульс. Несколько долгих мгновений спустя он отложил часы и повернулся к Джинну:
— Эта женщина находится на вашем попечении?
— Нет, — быстро ответил Джинн. — Мне… Я ее даже не знаю.
Доктор тут же повернулся к Мэтью:
— Ты ее сын? — (Кивок.) — Что ты ей сейчас давал?
Мэтью протянул ему пакет, и доктор, опустив туда палец, попробовал порошок на вкус.
— Ацетанилид, — нахмурился он, — порошок от головной боли. А еще что-нибудь она принимала? Ничего?
Снова кивок.
В комнату вошла Мариам с ведром:
— Я принесла лед.
— Хорошо, он нам понадобится. — Доктор опять повернулся к Мэтью. — У нее был свой врач?
Мальчик едва слышно прошептал имя, и доктор, брезгливо скривив рот, достал из кармана бумажник и вынул купюру:
— Сходи и приведи его. Если не захочет идти, дай ему это. Только не говори, что я здесь.
Мэтью бесшумно выскочил за дверь.
Джинн замер в углу. Он не был знаком с матерью Мэтью. Не знал даже, как ее зовут. Ему отчаянно хотелось уйти, но он не мог заставить себя двинуться с места. Он видел, как Мариам клала влажную ткань на лоб женщины и говорила ей какие-то тихие слона. Глаза больной двигались под закрытыми веками. Из своего саквояжа доктор достал пузырек с прозрачной жидкостью и маленький цилиндр с иголкой на конце. Он что-то сделал с пузырьком и цилиндром — опять это ощущение, что он повторял эти действия множество раз, — и поднес иглу к руке женщины, с внутренней стороны локтя. Мариам вздрогнула и отвернулась.
Джинн смотрел, как игла погружается в руку:
— Что это?
— Хинин, — объяснил доктор.
Он снова вытащил иглу, после которой осталась лишь крошечная капелька крови. Все это казалось каким-то ловким фокусом.
— А тот порошок?
— Если она примет его достаточно, — буркнул доктор, — он может помочь ей при головной боли.
Они сидели в напряженном молчании и прислушивались к учащенному дыханию больной. Джинн огляделся и в первый раз рассмотрел комнату, такую крошечную, что у него мороз пробежал по спине. Обстановка была выцветшей и ветхой. На каминной полке стояла ваза с пыльными бумажными цветами, над ней висела пожелтевшая акварель с изображением горной деревни. Плотные занавески были прикреплены кнопками к раме, чтобы не пропустить в комнату ни лучика света.
Стало быть, здесь и живет Мэтью. Джинн представлял себе что-то совсем другое. Он представлял… Что? Он вообще ничего себе не представлял.
— Спасибо, что пришли, доктор Джербан, — нарушила тишину Мариам.
Доктор кивнул, а потом с любопытством взглянул на Джинна:
— Вы ведь партнер Бутроса Арбели, верно? Бедуин.
— Ахмад, — пробормотал Джинн.
— Это вы ее нашли?
— Нашел Мэтью и привел меня сюда. Я с ней даже не был знаком.
