— Моника, ты в порядке? Точно? Тебя не ранило?
— Я вся в синяках, но буду жить. А как тебе удалось удрать от
— Расскажу в другой раз. Сейчас нет времени. Но, как герои клянутся в фильмах: «Это стало моим личным делом!» Я еще надеру ему задницу.
— Только не делай никаких глупостей. Я… Мы тревожимся о тебе, Бобби. Теперь у меня не осталось сомнений, что наши отношения…
Я не хотел, чтобы она говорила слова, о которых позже могла пожалеть. Тем более что в постели за моей спиной лежала обнаженная графиня. Я знал, что Каз не подслушивала нас, но все равно в этом было что-то неправильное.
— Со мной все будет хорошо, — прервал я ее объяснения.
Нужно было сменить тему.
— Как там Клэренс? Он объявился? Парень знает о том, что случилось с Сэмом?
— Конечно, знает. «Циркуль» выглядит как свалка. Весь квартал опутан полицейскими лентами.
— Ладно. Если увидишь его раньше меня, скажи ему, что я хотел бы встретиться с ним. Передавай парням мои извинения за то, что я втянул их в это дерьмо. Буду на связи. Береги себя, милая.
— Ты тоже, Бобби.
Я сделал еще один быстрый звонок — в офис Алисы. Здесь известия были не такими плохими, как в случае с Сэмом. Оставаясь вне зоны доступа, я не пропустил ни одного клиента. Однако мне передали сообщение от начальства — я должен был переговорить с министром (если вы помните, так официально назывались наши посланники). Его интересовали события прошлого вечера. Я обещал связаться с ним (и действительно намеревался сделать это, потому что обманывать таких персон было смертельно опасно). Затем я слезно попросил Алису дать мне отдых на следующие двадцать четыре часа. Она согласилась направлять клиентов другим адвокатам, пока я буду восстанавливать силы. На этом наш разговор завершился.
Мне показалось, что Казимира снова заснула, но когда я лег рядом к ней, она тихо спросила:
— Тебе пора идти?
— Уже давно. Я так, наверное, и сделаю.
Взглянув на ее блестящий кулон, я вытянул руку и мягко прикоснулся к нему.
— Что это? Тот медальон, который подарил тебе муж?
Графиня открыла глаза.
— Да. Там хранится локон маленькой Анны… моей служанки. Ей было одиннадцать, когда жестокий мерзавец задушил ее.
— На вид он выглядит как серебряный.
— Так оно и есть.
— Разве он не обжигает тебя? Я думал, что серебро…
Она приподняла руку и отодвинула кулон в сторону. Там, на белой коже, где прежде покоился медальон, алел овальный ожог. Пока я смотрел на него, он начал бледнеть и заживать.
— Жжет ли он? — задумчиво сказала Каз. — Каждый миг моей жизни. Но это помогает мне не забывать свое прошлое.
От ее слов у меня по спине пробежал холодок. Голос графини тут же смягчилась.
— Ты сейчас уйдешь или чуть позже? Может быть, мы найдем еще немного времени?..
Я хотел. Бог знает, как я хотел! Но сначала мне нужно было выполнить одно дело. Меня подтолкнула к нему беседа с Моникой. Предстоявшее объяснение не нравилось мне, но я был настроен решительно.
— Послушай, Каз, я должен поговорить с тобой.
— Говори. Я разрешаю.
Она опустила руку мне на пах и начала поигрывать моим свадебным набором, как называл его Лео. Очень отвлекающее действие.
— Ну, что ты делаешь? Я не могу сосредоточиться. Пожалуйста, перестань… Оу-у!
У нее были острые ногти.
— Плохая девочка!
— О, да!
— Я собираюсь сделать что-то очень глупое. Я собираюсь сказать тебе правду.
Она вдруг замерла, как будто испугалась моих дальнейших слов.
— Правду?
— Да. Вот она. На самом деле я не знал, какой предмет ты похитила у Элигора. Помнишь, я говорил тебе об этом? Но правда заключается в том, что мне и сейчас о нем ничего не известно. Я узнал о золотом пере — не важно, каким образом. Однако мне не хватает мозгов, чтобы понять, о чем идет речь. До меня не доходит, как один из Герцогов Ада может так сильно огорчаться из-за пропажи драгоценности. Ведь ему доступны несметные богатства. Он может получить столько золота, сколько захочет. Значит, это перо означает для него нечто большее.
