Паренек в данный момент размышлял исключительно о теплой постели и сытном обеде. Тонкая рубашка отсырела и совершенно не грела, а туфли, не предназначенные для долгих пеших прогулок, успели изрядно набить ему ноги. Эдан зябко повел плечами и непонимающе уставился на Арьяту – вопрос выбора застал его врасплох.
– Мне все равно, – буркнул он. – Не вижу разницы в том, утонуть ли в болоте или сгинуть под мечами людей моего отца.
– А раз всем все равно, значит, идем через болото! – подвела итог менестрель. – И прибудем в Белгродно уже завтра к вечеру.
Пока они спорили, куда идти, тучи не теряли времени даром, усиливая свою небесную осаду. Тяжелая пелена, укрывшая небо, сменила благородный серый цвет на грязно-свинцовый. Перестала сочиться влажной моросью, явно накапливая силы для более масштабной диверсии…
Уступив аргументам Арьяты и вооружившись крепкими осиновыми шестами, гонимые в ненастье путники бодро попирали ногами поросшие хвощом кочки. Впереди, тщательно прощупывая дорогу, вышагивала сама менестрелька, высматривая одной ей известные признаки сгинувшей гати. За ней след в след ступала Иленка. Заклинательница сначала попробовала левитировать над негостеприимной сушей, но была немедленно возвращена на грешную землю и грязно обругана Поводырем, который в краткой и очень доступной форме разъяснил, что сейчас на магию сбежится весь окрестный монстрятник и великой грозе демонов представится случай немедленно принестись в жертву на благо других. У Иленки за спиной тяжело дышал Эдан. С каждой минутой юноша все сильнее налегал на шест, и не особенно заботился о том, куда ставит ноги. Поэтому Шири, который шел замыкающим, едва успевал хватать его за шиворот, дабы паренек не сошел с тропы и не ухнул ненароком в затянутый дерном бочаг.
Старая гать уводила все дальше на юго-восток, и вскоре путникам стали попадаться отдельные группки круглых кустов, а затем и корявых деревьев. Воздух вновь затянула противная морось, между редкими деревьями начинал подниматься туман.
Иленка зябко поежилась: лезть в туман, да еще на болоте, ей совершенно не хотелось. Никогда не угадаешь, кто может поджидать тебя в клубящейся молочно-белой пелене. А Смерть уверенно вела их в туман, да еще туда, где он концентрировался плотнее всего. Эдан в очередной раз споткнулся, едва не столкнул заклинательницу с тропы и чуть не упал сам. Туман, только что игривой зверушкой вившийся у щиколоток, поднялся уже до пояса. Под ногами начало чавкать и хлюпать. Юноша почувствовал, что ему все труднее удерживать туфли на ногах – они так и норовили остаться в раскисшей земле.
Доселе спокойно вышагивавший Поводырь забеспокоился. Что-то в этом тумане было не так. Как-то слишком быстро он заволакивал все вокруг. В воздухе разлилась нехорошая тишина, белая пелена укрыла их с головой.
– Daeni! – предупреждающе окрикнул Шири. – Daeni, стой!
Ему никто не ответил. Поводырь сделал несколько шагов. Туман вроде бы начал чуть рассеиваться.
– Daeni? – вновь окликнул Шири. Звук его голоса толкнулся в ставшую осязаемой тишину, задрожал и осыпался едва слышным звоном. Он шагнул вперед, поскользнулся и по пояс ушел в затхлую воду. Выругавшись сквозь зубы, осторожно потыкал шестом в дно под ногами. Похоже, его угораздило провалиться в неглубокое «окно» с вязким, илистым, но крепким дном. Костеря болотных жителей на чем свет стоит, Поводырь Смерти с горем пополам выбрался обратно на тропу и двинулся вперед. В воде за спиной что-то недовольно булькнуло, но на поверхность высунуться не посмело. Шири криво усмехнулся, представив, что случилось бы, попадись он на зуб обитателю криницы. Зубов бы у оного точно поубавилось…
Замешкавшись в очередной раз, вытаскивая туфли из грязи, Эдан ошеломленно покрутил головой. У юноши возникло стойкое ощущение, будто его окунули в чашку с молоком, настолько плотным вдруг стал туман. Спутники растворились во мгле, звуки шагов затихли.
– Эй! – возмущенно крикнул он. – Это еще что за фокусы?! Арьята! – Ответом ему была лишь тишина. Парнишка недоуменно завертел головой, пытаясь понять, куда подевались все остальные.
– Арьята! – снова крикнул он. – Иленка! Шири! – и опять в ответ ни звука, лишь клубилась вокруг промозглая, пробирающая до костей белая пелена.
Юноша беспомощно огляделся, пытаясь совладать с чувством внезапно нахлынувшего страха. Вокруг призрачными фигурами извивался туман, шелестел на краю сознания противный шепоток, вызывая в памяти картины чужого прошлого. То тут, то там вспыхивали приглушенные мглой болотные огоньки. Откуда-то долетел чуть слышный звонкий смех, в опустившейся тишине звучавший исключительно зловеще. Эдан понял, что больше не в силах оставаться на месте и кинулся дальше по тропе. На секунду ему показалось, будто туман рассеивается, а из него воздвигается нечто темное и ужасное, тянущее к нему сотни корявых рук. Он завопил, шарахнулся в сторону, запнулся о толстый, выпирающий из земли корень, выронил шест и кубарем полетел в трясину, только сейчас сообразив, что «темное и ужасное» – это всего лишь старое засохшее дерево. Темная, противно пахнущая жижа сыто хлюпнула, захлестнув Эдана чуть выше пояса. Юноша отчаянно дернулся, силясь дотянуться до злополучного корня и выбраться на сухое место, но не тут-то было. Трясина, плотоядно булькнув, поднялась ему до груди, на поверхности возникло несколько пузырьков болотного газа. Поняв, что от бестолкового дерганья становится только хуже, Эдан застыл, боясь пошевелиться…
Тишина вокруг уже не казалась такой мертвой, туман понемногу редел, со стороны тропы раздалось мерное чавканье. Сюда кто-то шел! Паренек еще раз дернулся и заголосил:
– Эй! Кто-нибудь! Вытащите меня! Помогите!
Трясина заколыхалась. Чавканье на тропе участилось. Через несколько секунд из поредевшего тумана вынырнула худая черная фигура. А мгновение спустя Эдан опознал в ней Поводыря Смерти.
